Хозяин Деревни - стр. 23

Какая же я жалкая, боже мой.

– Тшшш, иди ко мне, – нет эту фразу я не слышу, но считываю ее по губам.

Мужчина.

Высокий. Сильный. Серьезный. Он приходит ко мне каждый раз, когда я вижу повторяющийся из раза в раз ужасный сон.

Приходит и днем, и ночью, и медленно, четко выговаривает эту фразу...

Затем протягивает телефон, где напечатано сообщение, которое я давно запомнила наизусть:

«Эльза, всё хорошо. Ты в моем доме, и ты в безопасности. Никто тебя больше не обидит».

А после не уходит.

Он забирается на мою кровать, садится в изголовье и обнимает. Просто обнимает. Столько, сколько мне требуется, чтобы успокоиться, прийти в себя и задремать. Уже без страха. Уже с пониманием, что он не пустит в мой сон ни одного дурного монстра.

***

Это жутко – ориентироваться только на зрение, осязание, и еще на совсем немного восстановившиеся обоняние и вкус.

Без звуков смотреть на людей, топающих, разговаривающих, хлопающих дверьми, смеющихся – дико. Они будто ненастоящие, из другой вселенной. Параллельной. Фальшивой. Не моей.

А в моей все тот же звон – нестерпимый, жуткий.

И удары сердца – тук, тук, тук… Гулкие. Пульсирующие. Как чеканные шаги, раздающие в огромном пустом зале.

Сложно себя контролировать.

Безумно сложно.

Ладно еще, когда сидишь в своей спальне. На кровати, упершись спиной в стену. Знаешь, что никто не сможет подкрасться сзади и навредить. Ведь всех вошедших непременно увидишь. Зацепишь хоть краем глаза.

Но стоит выйти из комнаты, покинуть безопасное убежище – и всё – одолевает паника. Кажется, за спиной точно кто-то ходит, топает громко и беззаботно, или крадется, переступая по слегка поскрипывающих половицам, чтобы… да неважно, что… важно, что я не слышу.

НЕ СЛЫШУ!

И не могу себя защитить.

Ни один реальный звук в моем мире больше не существует. А постоянное напряжение выматывает похуже болезни, которая пусть и нехотя, но отступает.

Спустя три дня мне уже не хочется беспробудно спать, и я впервые отваживаюсь подняться с кровати самостоятельно, подойти на подрагивающих ногах к окну и выглянуть наружу. Увидеть кованный забор, который оказывается не картинкой разгулявшегося воображения, а реальной защитой, окружающей огромную территорию; темнеющий вдали лес, укрытый сверкающим на солнце снегом, и бескрайнее голубое небо, от которого слезятся глаза.

Спустя четыре дня я, урвав свободное между капельницами и уколами время, отваживаюсь принять душ. На быструю руку, чтобы не отругали.

Ну не могу ходить с грязными волосами, хоть тресни. Они раздражают ужасно, пусть и заплетены в косу. Тело, покрытое тонкой противной пленкой пота, тоже нервирует. Хочется то чесаться, то рычать, то выть, потому что кажется – от меня воняет.