Хорса Кидронец - стр. 36
Первое в жизни видение настигло Алайю в дороге. Она сидела на передке повозки рядом с отцом и наблюдала за полётом орла. Помнила, как отец произнёс:
– Налево летит – не к добру…
А мать сердито оборвала его:
– Ты не гадатель, вот и не гадай, – и добавила что-то ещё, но Алайя не слышала, что.
В глазах у неё потемнело. Орёл из чёрной чёрточки на синем превратился в красную чёрточку на сером. Красная чёрточка расплылась и стала лужей крови, разлившейся по каменному парапету городской стены. В ушах раздался невыносимо громкий шум. Замелькали образы незнакомых людей, потом она увидела Вилеанта, только не сразу узнала его, таким он стал некрасивым в разрубленном панцире, с растрёпанными волосами, весь покрытый ранами.
Какой-то северянин перепрыгнул через парапет стены и набросился на Вилеанта. Тот отразил меч противника, ударил сам – северянин закрылся щитом. Тогда Вилеант пнул его в щит, опрокинул и собирался уже добить, но тут другой враг перебрался через стену у него за спиной и вонзил меч под лопатку. Брат страшно закричал, развернулся, широко махнув клинком, и вскрыл горло тому, кто его ранил. Между тем на стене появлялось всё больше и больше врагов…
Да ведь брат один на стене! – сообразила Алайя. Она знала это так же точно, как то, что убийцу брата зовут Ананкий, что он двоежёнец и бывший вор и страшно зол на тиртян за рану, полученную в первом походе, – теперь у него часто ломит плечо.
«Беги, брат, беги!» – хотела крикнуть она, но горло не слушалось. Она пыталась отвести глаза, чтобы не видеть, как Вилеанта рубят сразу три человека, но у неё не получилось.
Лишь гораздо позже она научилась управлять магическим зрением.
На юге дела у отца не заладились. Семья разорилась. За долги Алайю, уже четырнадцатилетнюю, должны были продать в публичный дом. Узнав об этом, она сбежала.
Чтобы выжить, ей всё же пришлось сойтись с мужчинами, и довольно скоро. Она утешала себя тем, что, по крайней мере, делает это по собственной воле, хотя, конечно, по собственной воле она могла позволить себе сделать только одно – умереть от голода.
Дар мистического зрения не столько помогал, сколько мешал жить. Он проявлялся нежданно и не всегда в нужное время. Алайя могла увидеть кусочки чужой памяти, но далеко не каждый раз ей удавалось правильно истолковать увиденное. В голове становилось тесно от непонятных и ненужных знаний.
Она слыла чудаковатой и, наверное, её ждало сумасшествие. Но однажды всё переменилось.
Алайе начали сниться странные, но чудесно правдоподобные сны, в которых она бродила по незнакомому городу, заброшенному, но всё равно прекрасному. В небе над ним вместо солнца парил золотой орёл. Иногда его перья были нестерпимо яркими, иногда тускнели, и тогда его удавалось рассмотреть.