Хоровод со смертью - стр. 22
Как назло, рядом не оказалось ни одной машины, и она зашагала в сторону гостиницы «Выру» – там в любое время суток людно, и уж машину поймать можно без проблем.
Чтобы срезать дорогу, она свернула в узкий переулок, в конце которого виднелась Ратушная площадь.
Рядом послышались чьи-то неровные шаги.
Мария обернулась и увидела того человека из кофейни, человека в плаще с капюшоном. Он шел следом за ней, слегка прихрамывая, и смешно отмахивал при ходьбе левой рукой.
– Чего тебе надо, козел? – проговорила Мария раздраженно, с закипающей злостью.
Только этого уличного приставалы ей не хватало!
Он ничего не сказал, только прибавил шагу и вскоре нагнал ее.
Из-под капюшона сверкнули белки глаз.
Незнакомец вытянул вперед правую руку. Казалось, он хочет успокоить, утешить ее… но это оказалось последней каплей. Мария торопливо открыла сумочку, вытащила баллончик, который с некоторых пор всегда носила с собой…
А незнакомец заговорил.
Он говорил на незнакомом ей языке, но Мария сразу поняла по четкому ритму, что это – стихи, а затем каким-то непостижимым образом осознала и их смысл.
Мария почувствовала странную слабость, головокружение и тошноту. Рука с баллончиком бессильно опустилась, сердце забилось в груди, как подстреленная птица.
Внезапно на небо выкатилась луна, осветив темную улицу, окутав странного ночного прохожего тусклым голубоватым свечением. Однако лицо его по-прежнему оставалось в тени, только пронзительные глаза еще ярче сверкнули из-под капюшона.
– Отвали… – слабым голосом проговорила Мария, надеясь этой бессильной грубостью защититься от наваливающегося на нее ужаса. Ей казалось, что все это – сон и она вот-вот проснется в уютной и просторной спальне своего дома в престижном районе Рока-аль-Маре…
Однако незнакомец только качнул головой и вдруг взмахнул рукой. Из широкого рукава его плаща выплеснулась полоска серебристого света, оказавшаяся узким лезвием ножа. Это лезвие плавно и незаметно вошло в грудь Марии.
Ее пронзила острая, ледяная игла боли, но в то же время она почувствовала странную легкость.
По крайней мере, она больше не увидит, как Эйно целует пальцы какой-нибудь очередной худосочной шлюхе… И, к счастью, она больше не услышит сочувственной и снисходительной интонации в голосах задушевных подруг… И больше не испытает такого унижения…
Ноги Марии подогнулись, и она беззвучно сползла на булыжники мостовой.
Человек в плаще склонился над ней, пристально вгляделся в побелевшее лицо, омытое голубоватым молоком призрачного лунного света.