Хорошая женщина – мертвая женщина - стр. 29
Как-то зимой Раисандреевна завела кошку-трехцветку. Страшнее этого серо-буро-рыжего существа был только смертный грех, но тетя Рая прижимала ее к своей полной груди и восторгалась кошкиной красотой. Через несколько дней, в очередное затяжное отсутствие тети Раи, отец не вынес круглосуточного мяуканья и пинком вышиб доску из ее двери, а мать и тетя Маша напоили отощавшее замерзшее животное молоком. Потом кошка исчезла куда-то так же таинственно, как и появилась. Это был непонятный, непредсказуемый мир, где все куда-то уходили, потом иногда возвращались.
Так, однажды откуда-то издалека возвратился дядя Коля, бесшумно проник в комнату жены глубоко ночью, когда уже все спали. Потом в детской памяти следует провал, что-то там произошло наутро – нечто такое, отчего пришлось зажать уши: женский визг, мужской мат, грохот падающих вещей и топот ног по коридору за дверью. А в следующем кадре связанный дядя Коля уже лежит на боку на заснеженном крыльце подъезда и сплевывает кровь от выбитого зуба в ожидании участкового – худой, почерневший и невозмутимый, как и всегда. А со спины его подпирает лежащая рядом тетя Рая с вздымающейся грудью, тоже в кровоподтеках, простоволосая, в домашнем платье с оторванным рукавом. Видно, что холод не беспокоит эту пару, наоборот, остужает их разгоряченные тела, только что разнятые соседями, которые столпились тут же. Наконец-то есть возможность как следует рассмотреть дядю Колю перед следующим исчезновением на пятнадцать суток…
Позже наш барак снесли, все разъехались, и больше я тетю Раю никогда не видела и не вспоминала. Пока сорок лет спустя после описываемых событий в мой кабинет психотерапевта не вошла эта женщина, не устроилась в кресле и не представилась: «Я проститутка». Короткий испуганный взгляд на меня, мгновенная смена выражения лица на шаловливое, и тут же следом заразительный лучистый смех, приглашающий вместе оценить такое нестандартное обстоятельство, как древнейшая профессия моей клиентки.
И в этот момент все картинки из далекого детства одновременно пронеслись перед моим внутренним взором, будто нанизанные на вертикальный штырь времени (так продавщицы в отделах продуктового магазина нанизывали чеки до появления универсамов), и я почувствовала, что я хорошо знаю и эту женщину, и всю ее жизнь. Она выглядела не так, как тетя Рая, волосы и глаза черные, рост повыше. Но все же они были как близняшки – плавные жесты мягких рук, характерное движение оттопыренной нижней губы, как у капризной девочки, и очень живые, отражающие каждую перемену чувства, глаза.