Хорошая женщина – мертвая женщина - стр. 13

– Запишите в список: обида.

– Ну ладно, это неудачный пример! Но есть же другие, те же рестораны! Нет, это тоже не очень удачный пример…

– В смысле?

– Да я вдруг вспомнила, как вечно придем в шикарный ресторан, а у него то денег не хватит, то карта заблокирована, опять мне расплачиваться. Все то да потому…

– И чувство?

– Да было уже, стыд и унижение, что два раза писать.

– Ну, может, есть другие воспоминания?

– Да я уж все поняла. Перечитываю список – и сама в шоке от своих чувств: горечь, отчаяние, жалость к себе, гнев, ярость, возмущение, унижение, страх, вина, ревность, бешенство, стыд, обида… А я-то думала, что это любовь.

– Про любовь вы ни разу не упомянули.

– Можно листок с собой взять? Над кроватью повешу, чтоб вспоминать, когда позвонит.

– Так он же ушел от вас!

– Сомневаюсь я что-то, что насовсем. Спасибо, всего доброго.

Нарядная женщина заносит ногу в лодочке на ступеньку, рукой берется за поручень, и – хлоп! – двери закрываются на половине ноги и половине руки! Подергала – ни туда, ни сюда! Сейчас автобус тронется, красотка в капкане, кое-как балансирует на шпильке, вот-вот рухнет. Через несколько секунд на глазах у остолбеневшей публики ее тело, нелепо раскоряченное, поволочится по асфальту за набирающим скорость автобусом, теряя туфлю и сумочку; узкая юбка лопнет, обнажая изувеченные члены, все в грязи и крови…

Но автобус не тронулся, и ужасных последствий в реальности не произошло, если не считать реальностью картинки, пронесшиеся в воображении Милы. А произошло вот что.

Месяц назад она впряглась читать лекции в реабилитационном клубе для лечения алкоголизма и коррекции лишнего веса. Пообещали хорошие деньги и сервис по высшему разряду – иномарка подъезжает за ней в ее офис, забирает и доставляет к началу лекций в клуб. Не предупредили только о том, что публика смешанная, а увидела – было уже поздно.

Когда предстала перед залом – мама родная, пол-аудитории закодированных алкашей со всеми вытекающими, в лучшем случае четыре класса образования. Вторая половина – грузные женщины с прическами и минимум двумя высшими. Как между ними разорваться-то? Принялась читать на двух языках: сначала женщинам в научно-популярном изложении, высокие материи и все такое, потом мужикам – на пальцах, по-крестьянски. Тяжеленько, особенно когда до вопросов доходит. Слушательница чего-нибудь эдакое экзистенциальное спросит, типа: «Как вы относитесь к движению за соблюдение прав маргинализированных слоев населения?» И пока Мила пурхается в потугах перевести все это на феню, мужичонка, мающийся от последствий делирия, тянет заскорузлую трясущуюся руку: «Так я не понял, вы маргиналов уважаете или как?!»