Хорошая я. Плохая я - стр. 26
– А ты, Милли? Как ты считаешь? – спрашивает Джун.
Воспитанница. Тебе нравилось так называть меня. Довольно смело. А я? Ты давала мне уроки, хорошие уроки. Так что? Ты хочешь сделать из меня обвиняемую. ТЫ ТОЖЕ БЫЛА ТАМ, ЭННИ. Я громко отвечаю на вопрос Джун, стараюсь заглушить твой голос.
– Мы с Майком уже немного обсуждали эту тему и решили, что к началу суда я буду в форме и смогу прийти в зал, так будет лучше.
– Очень здравая позиция, – говорит Тощий, облизывая ссадину в углу рта. Мне становится неприятно, и я отворачиваюсь, смотрю на мигающий свет, но от этого начинает кружиться голова и учащается сердцебиение.
– Это похоже на необоснованный ура-оптимизм – если вы спросите мое мнение.
Да кто ж тебя спрашивает, Джун, кто?
– Мы все знаем, как ведут себя адвокаты, когда впадают в раж, – заканчивает она.
Комок в горле, хочется закричать. В ногах иголки, так крепко я прижимаю их к полу. Если бы я могла им объяснить, как это важно для меня: присутствовать в суде. Почему я должна вступить с тобой в борьбу. Я смотрю на Майка, умоляю глазами, прошу вмешаться. Он отзывается:
– Мы с Милли в течение ближайших недель обдумаем разные стратегии, но мое личное мнение таково, что Милли правильно оценивает ситуацию. Кроме того, ее выступление в зале суда может быть полезно с психотерапевтической точки зрения. Как опыт катарсиса, если все пройдет хорошо.
– А если нет? Простите, что выступаю адвокатом дьявола, но что, если эта задача окажется ей не по силам? Что, если адвокаты перейдут в нападение, возьмут ее в оборот, вынудят ее подтвердить их версию. Ее мучает чувство вины, поэтому такое не исключено.
– Перестаньте, Джун. Я не думаю, что следует обсуждать чувства Милли при всех.
– Вы правы, простите. Однако мы должны принять решение по этому вопросу, и мне кажется, что для этого нам лучше выйти из комнаты. Вы согласны?
Она жестом приглашает Майка и обвинителей выйти, они выходят, сказав, что скоро вернутся.
Я поглаживаю рубцы на коже под блузкой. Пересчитываю их. Двадцать. Больше.
Я спрашиваю тебя, что будет, если я откажусь от борьбы, если скажу «нет». Ты отвечаешь, голос у тебя насмешливый. ТЫ ВСЕГДА ХОТЕЛА БОРЬБЫ, МАЛЫШКА ЭННИ, ТАКОЙ Я ТЕБЯ ВОСПИТАЛА.
Наконец они возвращаются. Сначала Тощий, затем Джун, потом Майк. Толстого нет. Время ланча. Этот жирный поросенок, похоже, его никогда не пропускает.
Я ловлю каждое слово Тощего:
– Мы решили, что, если потребуется, ты выступишь в зале.
Но вместо удовлетворения – внутри меня разверзлась зияющая пустота, пропасть. Пустота, одиночество. Теперь никто не в силах мне помочь.