Размер шрифта
-
+

Homo Ludus - стр. 15

      Вырвавшись из оков собственных ограничений, некогда выстроенных для защиты самого себя от своих же глупостей, человек оказался перед зеркалом в чистом поле, считая, что так и лучше, и не понимая, к чему это приведёт. Как те страны, что владеют ядерным оружием; с истерикой, кровью и слезами добивавшиеся его до самого момента получения и с трепетом и тяжестью в душе с момента его обладания, заработав громадную ответственность за невинных во всём мире людей и робкое желание вернуть всё, как было раньше для всех, с обычными кровожадными всеубийственными войнами и примитивным пониманием человеческой жизни как таковой.

      Всё это привело к фразе «Никакое знание сейчас не есть знание в «старом смысле», где «знать» – значит быть уверенным». И особенно это понравилось политикам.

      Мир, целиком состоящий из одних предположений, позволял выстраивать эти предположения под себя вне зависимости от действий – по факту делать можно было вообще, что угодно, главное, чтобы это было правильно представлено. Именно представлено. Это лет двадцать или пятьдесят назад надо было что-то доказывать или обосновывать, а теперь достаточно просто это изобразить, изобразить так, чтобы его восприняли, как тебе нужно.

      В такой атмосфере Густаву было намного интересней. Людей, которые в большей степени сами за себя отвечают, намного сложней уничтожить, довести до состояния безысходности, отнять последнее. Ведь у человека уже нет единой опоры всего сущего, как это бывает с верующими или националистами. Когда человек всё происходящее с ним относит лишь к своей собственной зоне ответственности, когда он знает цену ошибки, когда готов исправлять эту ошибку, лишь только заметив её, тогда он становится не просто человеком, а жизнеустойчивой машиной по достижению цели. Он становится целеустремлённым волевым охотником в жизни. И даже со способностями и многовековым опытом Густава действовать всё чаще приходилось нестандартно, словно цепляясь за ниточки в чужих просчётах, и это затягивало сильнее прежнего.

      Например, с Кэтрин оказалось проще всего, хотя вначале именно она предполагалась крепким орешком, но её просто подвело отношение к животным.

      Натали, которую Густав недавно убил, оправдала ожидания, демонстрируя желание чересчур надеяться и опираться на незнакомого мужчину, веря каким-то «знакам» в своей судьбе, при это постоянно помня, о скольких она до этого вытерла ноги просто потому, что могла это безнаказанно сделать, и делала, получая непонятное для неё самой удовлетворение от собственной красоты.

Страница 15