Холодок - стр. 11
– Пустяки. Лучше бы мы сходили пострелять – ответил Томас таким же спокойным голосом, заканчивая складывать блоки.
– Да, надо бы как-нибудь.
Вдруг Андреас обернулся и сказал:
– Эй, Герман, давай с нами.
– А почему бы нет? – ответил Герман, вытирая рукавом капли вина с губ. Он сел сбоку, и игра началась.
За соседним столом сидели Карл, Вильгельм, Мартин, Густав и двое его сыновей – Рагнар и Генри, – каждый из которых был женат и имел детей. Кто-то играл в кости, кто-то поддерживал уровень вина во всех стаканах, а кто-то просто поддерживал разговор.
Андреас проиграл в «Башню» и сел за соседний стол, где играли в кости. Он взял бутылку и предложил Карлу долить вина в его стакан. Карл протянул стакан, но, по привычке, не говорил ни слова там, где обычно все говорят «спасибо», «благодарю» или «не стоит». В целом, Андреас никогда не испытывал желания заводить дружбу или наладить тесное общение с Карлом. Он категорически не разделял тех взглядов на жизнь, которыми выделялся Карл. Андреас считал привычки и манеры Карла слишком устаревшими, суровыми, а порою абсолютно безрассудными. Для него Карл был человеком, который лишён собственного мнения и слепо следует законам, которые унаследованы от предков. Несмотря на отсутствие всякой симпатии к Карлу, он всё же старался проявлять терпение и хотя бы изредка заводить с ним даже самые пустяковые разговоры. Андреас понимал, что это необходимо, если он хочет, чтобы его сын женился на дочери Карла. Ему нравилась Пенелопа, и он полностью одобрял выбор сына, считая, что эта девушка станет прекрасной женой и матерью.
Впрочем, у Карла уже был друг в лице Мартина, который уважал его консервативные нравы и суровость ума. Плюс ко всему, Мартин ненавидел Пенелопу, а заметив несколько раз, как Карл повышал голос на старшую дочь, он начинал уважать его ещё больше. Иногда Мартину казалось, что если бы у его соседа не было такой смазливой дочери, то и его сын не витал бы в облаках, мечтая о том, что однажды он обязательно женится на какой-нибудь принцессе неземной красоты. Он считал, что такие мысли очень вредны, поскольку из-за этого Йен рискует завести семью слишком поздно, чем следовало бы, или, того хуже, совсем остаться без потомства.
– Надо быстрее заканчивать со сбором, чтобы успеть разобраться с посевами – произнёс Густав, допивая остатки вина.
Густаву шёл пятьдесят второй год, что делало его самым возрастным в посёлке. Формально он не был главой поселения и не имел права решающего голоса, но считался негласным главой среди старейшин. При жизни его отец, Хенрик, вызывал у всего посёлка уважение и был большим авторитетом. Его почитали как мудрого человека с огромным жизненным опытом, а каждый его совет имел большую ценность. Когда Хенрика не стало, Густав почему-то решил, что авторитет отца передастся ему по наследству, и ему нет необходимости пытаться заслужить такое отношение окружающих своими стараниями. Впрочем, в посёлке никогда не было принято назначать главного среди старейшин. Каждый вопрос решался при помощи голосования. Но тем не менее Густав сознательно старался донести до всех мысль, что он здесь главный и его мнение не должно вызывать возражений. Демонстративно его никто не игнорировал, а примерять на себя роль вожака позволяли лишь из уважения к усопшему Хенрику.