Холодное сердце пустыни - стр. 10
Короче говоря, Паулю было сейчас не до девушки. Он просто глухо кашлянул и красноречиво опустил ладонь на рукоять меча. Достаточно ли ясны его намерения?
– Слышь, хасстар, гуляй отсюда, – враждебно рыкнул тот ублюдок, который был покрупнее. Видимо, сжал запястья девчонки крепче, потому что она взвизгнула от боли, дернулась, пытаясь освободиться. Куда там. Ручки-то – как веточки тонкие.
Хасстар. Словечко не из турфанского диалекта. Пауль не очень различал языки кочевников, пять лет жизни в казематах Арены заставили его выучить ругательства на бесчисленном количестве языков. В основном, конечно, большинство оазисов общалось на языке объединенного Магриба, чьей столицей и был Хариб.
Но случались и вот такие вот… Отклонения от привычного.
Ильдар, кажется, как-то называл Пауля хасстаром, уже после того, как получил мечом под ребра. Его народ вообще имел такую традицию – оскорблять перед смертью.
Кажется, на языке выходцев из сердца пустыни это было что-то вроде “белый пес” или “белый шакал”. Хотя разницы нет. С какой стороны ни глянь – с любой оскорбление. Нет, серьезно? Вот никаких глаз нет, ведь Пауль даже в росте обгонял этого щенка на полголовы, про силу и искусство боя мы скромно умолчим. Пауль уже по тому, как стоит соперник, видел, что боец из него никудышный. А туда же – лезет оскорблять. Или типа “вдвоем мы сильнее”? Ну-ну.
На Арене были воины, которые бы на оскорбление ответили оскорблением, и вообще – наверняка бы с полчаса протанцевали бы вокруг врага, изощряясь остроумными унижениями, вот только Пауль усвоил одно: острый язык – это, конечно, хорошо, но лучше, чтобы рука не дрожала и меч был хорошо наточен. На болтовню он распыляться не стал, просто потянул меч из ножен.
Хороший меч, надежный, верный, увесистый. Паулю-то, привыкшему уже, он казался легким, но действительно легкий меч урона не нанес бы.
Сколько крови было на этой полированной стали? Сколько памяти о недругах, да и о друзьях, чью жизнь пришлось оборвать этим клинком. Этот друг был из тех, которые не умирали.
Нужно сказать, что язык простых жестов ушлепки поняли прекрасно. Девчонку отпустили. Сами схватились за оружие. Ну, у них оно тоже было, да. У щуплого – пара кинжалов, у того, что покрупнее, – кривая сабля.
– Уходи, – глухо рыкнул Пауль, замершей у стены девчонке.
С Арены у него ненависть к тому, что за его боем кто-то смотрит. А эта стоит себе, как статуя, глаза свои раскосые пучит. Не дело девке наблюдать резню. Еще потом кошмарами будет мучиться.
– Так ты разговариваешь, хасстар, – ядовито рычит тот самый, который идет за главаря этой недобанды, – а я уж думал, что тебе кто язык отрезал. Ну ладно, погоди, я отрежу.