Холодное сердце Бывшего - стр. 22
Это отвратительный день, один из самых кошмарных в моей жизни. Лестрейл таскает меня с собой на все мероприятия, посвящённые его дню рождения: и на открытие статуи в его честь в парке, и любоваться, как он толкает речь с балкона, и на ипподром, где сегодня особые скачки – ведь все знают, как обожает их император! Не знаю, подыгрывают ему или нет, но выигрывает именно тот скакун, на которого он ставил. Ну и напоследок – драконьи бои.
Обычно это завораживающее зрелище, демонстрирующее боевое искусство воинов в драконьей ипостаси, но сегодня я едва смотрю на сцепившихся в схватке драконов.
Лестрейл украдкой склоняет голову к моему уху,и я слышу липкий шёпот:
– Улыбайся, драгоценная кузина. Все смотрят на нас.
Упрямо поджимаю губы. Уголки рта Лестрейла приподнимаются в предвкушении.
– Будет печально, если тебе вдруг станет плохо при всех. Болезнь моей несчастной кузины, ставшей овощем на всю оставшуюся жизнь, конечно, омрачит праздник в мою честь. Но я буду ухаживать за твоим недвижимым телом со всей отдачей…
Лучезарно улыбаюсь подошедшему к нам герцогу Салини, нашему общему с Лестрейлом кузену. Салини старше, имеет репутацию ловеласа и хитреца, очень осторожен и всегда на стороне победителей. Довольно типичный персонаж для огненных драконов.
Подумалось вдруг, что мы измельчали с поколениями, не чета зелёным или водным…
– Ваше Величество! – Салини припадает губами к камню на перстне Лестрейла. – Всех благ желаю от души, но думаю, мой подарок скажет больше, чем просто слова. Рубия! Великолепна, как всегда! Твоя улыбка растопит и вечные льды Дахраара!
Продолжая улыбаться, я терплю то, как он лобызает мою руку, а сама думаю, что и Дахраар этот лукавый змей упомянул не просто так, а чтобы задеть меня. И ведь без особой цели, а просто чтобы пнуть лежачего.
Я вынуждена приветствовать гостей Лестрейла, будто я хозяйка вечера. В принципе, это допустимо протоколом, ведь мы же родственники. Пожалуй, улыбаться и подавать руку для поцелуя – это то, что можно потерпеть перед угрозой остаться парализованной куклой в лапах моего нездорового кузена. Меня лишь пугает мысль, что так, потихоньку, он и сломает меня, начиная с простых приказов, а в итоге поручая всё более мерзкие вещи. Лишь бы не потерять эту грань.
Когда мы возвращаемся в роскошно украшенный для приёма дворец, я осознаю, что самое утомительное ещё впереди: будет бал, фуршет и танцы. Столы с дарами для императора так и ломятся, переливаясь золотом и каменьями, да и наряды гостей не уступают.
Кусок в горло не лезет, потому Лестрейл заботливо говорит: