Холм псов - стр. 45
– Если отзовете, то должны быть выборы, – говорит Юстина.
– Значит, будут, – отвечает он.
– Будете выдвигаться? – спрашивает она.
– Я просто хочу ее отозвать. Вывезти ее на тачке навоза, – отвечает отец.
– Я сделаю кофе, – говорит Агата, встает, идет на кухню. Тени сгущаются. Отец смотрит вверх, на выключенный верхний свет.
– Нужно ее отозвать, потому что это бандитская земля, – заявляет он через миг и говорит в сторону кухни. – Мне – черный.
– Что именно тут происходит? – спрашиваю я.
– Как это что происходит? – фыркает он. – Ну как это – что?!
Гжесь возвращается с кухни с двумя банками пива. Садится за стол, открывает одну, вторую дает мне. За ним входит Агата, вносит поднос с кофе, ставит на столе.
– Покажу, если захочешь. Люди – бедны. У них есть нечего. Нет работы. Или у них – плохая работа. А кто-то – богат. Богатеет на преступлении, – отвечает отец.
– Я тебе говорил, – смеется Гжесь. – Куронь. А то и Ленин.
– Бандиты богатеют, – говорит отец.
– Бандиты? Такие как Мацюсь? – спрашиваю я, пытаясь угнаться за ним. Когда он говорит о бандитах и ограбленных бедных людях, то не смотрит ни на кого, всматривается куда-то в воздух за моей головой.
– Мацюсь уже забрал свое и сбежал. Бандиты – такие как Кальт, – отвечает отец. Никогда не говорит, чтобы кому-то что-то объяснить.
– Кто такой Кальт? – спрашиваю я. Мне никто не отвечает. Я моментально чувствую усталость. Мне кажется, отец и Гжесь расспрашивают меня обо всех тех зыборских деятелях, о которых я, типа, не могу не помнить.
– Скорее, взял чужое и потому его нет, – Гжесь снова смеется. Он уже выпил свое пиво. Встает, снова идет в кухню: наверное, за следующим.
Отец вдруг смотрит на меня. Глаза его делаются холодными, потом – еще холоднее. Когда он на меня смотрит, провод в моей спине скручивается в узел.
– Так кому вы сдали квартиру? – спрашивает.
– Испанцам, – отвечаю я.
– Не испанцам, а португальцам, – говорит Юстина.
– Работают на «Бедронку» [17], кажется, – добавляю. – Им нужно было на три месяца. Ну и получили.
– А ты не хотела найти работу? Что-нибудь да нашла бы, верно? – спрашивает отец у Юстины.
– В Варшаве работы нет. Не для меня. Не сейчас, – отвечает Юстина.
– Ты ведь молодая и неглупая, Юстина, верно? Столько могла бы сделать, – заявляет он.
– И что другое я могла бы делать? – в голосе Юстины искренний интерес.
– Это же твои проблемы, – отец пожимает плечами. Отворачивается к Йоасе, смотрит на нее без слов, она от этого взгляда горбится, набирает вилкой немного курятины, вкладывает себе в рот.
– Это не значит, что я не хочу вас здесь видеть. Что у меня какая-то проблема – я же сам сказал: приезжайте. Но я просто хочу знать, что вы планируете, – говорит отец.