Хочу вспомнить все - стр. 22
«Для того чтобы объяснить, кто я есть на самом деле и оправдаться в глазах тех, кто, прочитав случайно мой дневник, вероятно, посчитает меня преступницей, – как бы отвечая на немой вопрос комиссара Вилара, продолжала графиня, – мне следует начать повествование с рассказа о себе и о тех страшных для меня и для многих людей временах. Сейчас некоторые говорят: «Ах, если бы можно было вернуться в прошлое, вновь почувствовать его сладость». Я не люблю общаться с эмигрантами. И не потому, что я не хочу поддерживать связь с Россией. Нет! Моя многострадальная родина всегда будет жить в моем сердце. Тоска по прежним временам снедает меня с каждым днем все сильнее и сильнее. Но, увы, они прошли безвозвратно. Мы не смогли защитить свою Россию, не смогли спасти от гражданской войны, когда брат шел на брата, а отец поднимал руку на сыновей и дочерей. Повсюду кровь, голод, ужасы и страдания. Мечтая о свободе, о братстве, о равноправии, люди не чаяли взамен царского гнета получить того монстра, который появился в образе Красного Дьявола во время русской революции. Это страшно! Господи! Сколько пострадало людей, скольких убили или сослали в Сибирь, а скольким еще предстоит сложить головы ради чьих-то амбиций!
Но я отвлеклась… Я не могла общаться с эмигрантами, которые чаще всего погибали на чужбине либо от голода и безденежья, либо от распутства и пьянства. Бывшие военные – штабс-капитаны, хорунжие, майоры, урядники, полковники, генералы… Сколько в них было спеси, сколько надменности, когда они утверждали, что в состоянии защитить Россию от горстки разношерстной толпы под предводительством большевиков! А извечная борьба за власть Керенского и Корнилова… И где они сейчас? Одни побираются на турецких рынках, другие пьяно разглагольствуют о своем величии и о желании восстановить в разоренной России монархию. Но это только слова, одни пустые слова. Именно поэтому, когда я волею судьбы оказалась в Париже, я не искала встреч с теми, кто пропил и продал Россию. Вы скажете, а где была я? В 1917 году мне исполнилось только семнадцать лет. Что бы я могла сделать в столь юном возрасте? Я работала в госпиталях, помогая облегчить боль и страдания раненым, поступавшим на лечение сотнями с никому не нужного фронта… Это все, что я могла тогда сделать для несчастной любимой России.
Я родилась в прекрасное время: в Германии тогда осуществили первый испытательный полёт дирижабля, Джакомо Пуччини представил широкой публике новую оперу «Тоска» в Teatro Costanzi в Риме, в журнале «Русская мысль» была опубликована пьеса Чехова «Три сестры», стремительно развивались наука и техника. Мой отец через два года после моего рождения оставил судейскую практику в Санкт-Петербурге и, купив на доставшееся ему наследство несколько домов в Москве, стал домовладельцем. Когда я подросла, меня оправили учиться в Смольный. Не могу сказать, что учеба доставляла мне большое удовольствие, хотя меня считали талантливой и прилежной ученицей, у которой впереди большое будущее. Мое существование в институте скрашивали любимые книги по криминалистике. Это были не только детективные произведения Эдгара По, Уилки Коллинза и Агаты Кристи. Я любила читать и работы австрийского судебного следователя Ганса Гросса