Хочу тебя присвоить - стр. 22
Впрочем, он уже не мальчишка. Перед ней истинный представитель мужского пола, и перемены эти Карине нравятся.
— Господи, что ты такой злой? — закатывает глаза женщина, и следом за ним выходит на улицу, попутно надевая дорогую шубу из норки. — Даня, послушай…
Данила встает к ней спиной, весь его вид дышит угрозой, и Карина не решается тронуть мужчину за плечо. Прежде чем она успевает еще что-то произнести, он оборачивается, и презрительно цедит:
— Не о чем нам с тобой базарить. Ты меня слышала, посмеешь отираться рядом с отцом, потом будет поздно лить слезы. — мимолетно окатывает ледяным взглядом, и усмехается, — как была шлюхой, ничуть не изменилась, мать твою! Чё, охота была неудачной, не удалось подцепить ни одного лоха? Конкуренция охуительная, мамочка, щас уже на второй сорт спроса нет.
— Чума, погнали, клиент нарисовался! Ты чё там завис?! — зовет, высунувшись из джип, приятель Данилы, и Карина, проглотив обидные слова, смотрит вслед бывшему пасынку, испытывая бешенство.
Как он, интересно, отреагирует, узнав, что они с его отцом снова вместе? Стоит ли опасаться угроз, или в нём по-прежнему говорит обида на неё? Неплохо бы это выяснить, но теперь времени вагон и тележка, всему свой час.
ДАНИЛА
По дороге он молчалив, неотрывно пялится в окно, думая о своем, и Макс не выдерживает:
— Короче, чё случилось? Что за баба была в ресторане? Ты после базара с ней как лимон сожрал, со стороны б себя видел. Колись, давай!
— Не лезь в душу, знаешь же, не люблю я этого. — хмуро отзывается Чума, глянув на друга. — не узнал, что ли, мамочку мою?
И криво усмехается, снова отвернувшись к окну. Балда присвистывает. О той истории он, конечно, знает всё, но никогда, ни разу за прошедшие годы, они с Данилой эту тему не поднимали. Это было своеобразное табу.
— Так она чё… Насовсем приехала?
— Понятия не имею. И мне по хуй. — отрывисто бросает Данила, чувствуя, что закипает, как перегревшийся на плите чайник. — слышь, Макс, не береди душу. Я не хочу говорить об этой суке, понял?
— Да понял… Чё, не тупой же. — вздыхает Балда, и косится в его сторону, прибавив скорости. — со Снегурочкой твоей чё будем делать? Ты хоть копни про неё, вон, Полковник пусть по ментовским базам пошерстит, что это за подарочек на тебя свалился. А вдруг подстава какая?
— Пургу не гони. — устало возражает Чума, — какая подстава, блять? Она вообще ни при делах, случайно угодила в это дерьмо. Не тронь её, Макс. Я сам с этим разгребу.
Притормозив у старого двенадцатиэтажного дома, давно приготовленного под снос, Балда не торопится выходить. Обняв руль одной рукой, пристально осматривает двор и едва проступающую в темноте черную иномарку.