Химера - стр. 24

Я зажмурилась. Перед внутренним взором, как фантом, возникла сияющая маска Светлоликого. Шурша рукавом белого балахона, он протянул мне руку и с прохладным достоинством проговорил: «Теперь ты одна из нас, путница. Пойдём со мной, и пусть ангелы поют нам на этой сладкой, как золотой нектар, дороге в новый мир!..». Его пальцы шевельнулись в воздухе, будто играя аккорд на невидимой арфе. Глядя на меня тёмными пустыми глазницами, он ждал, пока я вверю ему мою ладонь. Передёрнувшись, я быстро шлёпнула в его протянутую руку кокос и открыла глаза.

– Не понравилось? – слегка расстроено переспросил Паша, забирая у меня экзотический плод. – Там много калия, он прекрасно расслабляет мышцы. Я подумал, что после сессии – самое то.

– Извини, что-то не идёт, – пробормотала я. – Может, я просто устала…

Пожав плечами, парень сам в два счёта допил через трубочку весь сок:

– Тогда поехали ко мне в отель. Я тебя угощу классным китайским чаем! Чай тебе точно понравится!..

На улице уже потемнело, но Паша не стал включать в гостиничном номере свет. Зажёг только тусклый ночник над прикроватным столиком – там стояла бамбуковая чайная доска, две миниатюрных китайских чашечки и крохотный глиняный чайничек.

Я села на незастеленную постель и огляделась по сторонам. Комнатка не большая, но уютная. Ковёр с длинным салатовым ворсом, два мягких пуфика, зеркало в золотистой раме и телевизор на стене. Окно, зашторенное белой занавеской, выходило на маленький сквер, залитый жёлтым светом фонарей.

– Этот чай назвали в честь тебя, – вскипятив воду, Паша высыпал в руку несколько сухих, скрученных в комочки тёмно-зелёных листиков и предложил мне понюхать. Листики пахли чем-то весенним, как черёмуха или сирень. Пересыпав заварку в чайник, парень наполнил его до самого верха кипятком, накрыл крышечкой и тут же разлил светлый напиток по пиалкам.

– Он называется Те гуань инь. В переводе – «железная богиня», – сев рядом, Паша добавил жарким шёпотом. – Ты божественно хороша в купальнике! Так красива, чиста и хрупка, а внутри – острый металл и дикий огонь! И это ещё сильнее заводит!..

Позабыв вдруг про чай, он повалил меня на кровать и начал несдержанно целовать. Сперва в ямочку на щеке, потом в уголок рта, потом, долго-долго, в губы. И вот уже его язык щекочет мне шею, а пальцы, расстегнув несколько верхних пуговиц блузки, обнажают плечо. Я и оглянуться не успела, как он ловко освободил меня от кофточки и лифчика. По предплечьям от его откровенных прикосновений пошли мурашки. Наверное, в этот раз всё бы и произошло, но вдруг Паша склонился к моему уху, провёл ладонью по голове и, запустив пальцы в волосы, поцеловал свежеподстриженные кончики.