Херувим четырёхликий. Классика самиздата - стр. 26

Надо, пожалуй, перебираться на площадку. С бумагомаранием справятся без него. Его место тут, у станков. Кузьмич поймёт.

– Фёдор Викторович, а лечились как? – Георгий отвлёк Канцева от согревшего душу чувства собственного достоинства. – В больнице лежали?

– Одну неделю лежал. А потом ходил неделю через неделю. Неделю на дневном стационаре качали лекарства в вену. Потом неделю отлёживался дома. И так по кругу. Под конец так накачали всякой гадостью, что не мог сообразить, сколько этих кругов было. Всё по инерции делал. Ходил как зомби. Вместо работы припёрся на вливания. «Фёдор Викторович, ты чего, забыл? Тебе больничный уже закрыли». Стою, как дурак. То ли забыл, то ли не понял.

– Ослабли, наверное, – понимающе кивнул Георгий.

– Да не то, чтобы ослаб, – аппетит был, кушал хорошо. А гуд в ушах поселился. Слышу всё, как далёкое и не моё. И в глазах то красненькое, то белое плывёт. Честно скажу, в этот раз лечение мне не понравилось.

– Кому такое понравится? Будем надеяться, что Вас вылечили.

– Я тоже надеюсь, Георгий. Посмотрим. Как бог даст.

Настроение созидательного подъёма, не покидавшее Канцева весь рабочий день, после приготовленного своими руками сытного ужина в любимой квартирке растормошило его с новой силой.

В бессчётный раз осмотрел он своё жилище и порадовался ему.

У окна, в полированных шкафчиках и книжных полках за стеклом красовались модели самолётов и кораблей. У противоположной стены, отделяющей комнату от кухни, стояли журнальный столик с двумя стопками бумаг и обтянутые красной тканью кресла. Наверху, на самодельных антресолях – его гордости – в разных выдвижных и удобно раскрывающихся ящичках дожидались своего часа полусобранные и несобранные модели в коробках, лежали бутылочки с лаками и красками, куски дерева и деревянные детальки, нужные железки, наборы свёрл по дереву и железу, хитрые ножички, стамесочки с прямыми и кривыми резцами, крошечные винтики, оси, колёсики, палочки, ниточки и разные другие мелочи, без которых как без рук. Под книжными полками, на двух столах с массивными дубовыми столешницами лежал чёрный ноутбук и стояли маленькие, как игрушечные, токарный, фрезерный и шлифовальный станки и маленький верстачок. На ближнем к окну крае столов укрепился надёжно прикрученный верстак побольше, на дальнем – грустно склонила чёрную голову настольная лампа с длинной металлической рукой на трёх шарнирах. Над столами к стене были прилажены две белые лампы дневного света, а рядом, на крючочках, висели две шапки сварщика с увеличительным стеклом, похожие на рыцарский шлем с забралом. Дешёвая турецкая люстра с витыми энергосберегающими лампами в трёх рожках освещала квадратную часть комнаты жёлтым светом. На вытянутый в глубину аппендикс света недоставало. Там, в полусумраке, стояли советских времён трёхстворчатый платяной шкаф темной полировки и, напротив него, – грустная софа с потёртыми подушками краснокирпичного цвета.