Хэриб. Чужестранка для шейха - стр. 40
— Спасибо, — я улыбнулась искренне и с благодарностью.
— Нафиз, я видела, что женщины твоей страны не все закрывают лица. Я тоже не хочу. Я христианка. Согласна прикрывать волосы, но не лицо.
Нафиз нахмурился, и я подумала, не перегнула ли за раз.
— Я буду ревновать, Хэриб. Другие мужчины будут смотреть на тебя. Но если для тебя это важно — пусть будет только хиджаб.
— И ещё, — я решила идти ва-банк. — Я хочу, чтобы ты доверял мне, Нафиз. И хочу иногда летать домой. Раз в полгода, к примеру. Я буду возвращаться к тебе, если ты позволишь мне это.
Я замерла в ожидании его вердикта, затаила дыхание. Если он скажет да, то я тоже попробую открыться ему. Мне нравится этот мужчина. Очень. Чего уж тут скрывать. Но я не хочу задыхаться взаперти.
— Ты режешь меня без ножа, Хэриб, — он горячо посмотрел мне в глаза, и я заметила, как натянулись его желваки.
Сразу не отказал — хороший знак. Не вспыхнул яростью, не разозлился — надежда.
— Ты тоже отрезал меня по живому от моей жизни, — я решила до конца быть откровенной. И в словах, и в эмоциях. Если сейчас не получится — уже не выйдет.
Мы замолчали. Сидели друг напротив друга, мокрые и обнажённые, всего в нескольких сантиметрах и воевали взглядами. Он наседал, я держала оборону, не сдавалась.
— В ответ ты выйдешь за меня, — отрезал он. — Религию можешь оставить свою. Позже, если захочешь, сможешь принять ислам. Но дети будут мусульманами в любом случае. И мальчики, и девочки. И воспитаны в традициях моей страны и культуры.
— Мне запрещено будет говорить им о России и о том, как там живут люди?
— Конечно, нет. Ты сможешь показать им свою страну. Но обещай не насаждать противоречия втайне от меня.
Мы сейчас будто заключали договор. Это было так странно. Для меня странно. Но суть была в том, что всё то, что сейчас требовал Нафиз, он мог взять и так. Не спросив и не отчитавшись. Поэтому, пока была такая возможность, мне следовало согласиться.
— Что-то ты совсем изнежился в женских объятиях, брат мой, — послышалось вдруг громогласное откуда-то сверху. А потом по извилистой лестнице, с которой спустился до этого и сам Нафиз, когда я наблюдала, послышались тяжёлые шаги.
От неожиданности я вскрикнула и дёрнула на себя полотенце, что лежало, благо, совсем рядом. Заметила, что лицо Нафиза омрачилось, словно тучи набежали.
— Уходи, Хэриб, быстро! — негромко скомандовал он. — И лицо прикрой. Это важно!
Несмотря на то, что мы условились, что я могу не закрывать лицо, спорить сейчас я не стала. Я почувствовала какую-то смутную тревогу, даже угрозу, и мне и самой захотелось закрыть себя с ног до головы от того, кто спускался к нам по лестнице.