Харьков в годы Великой Отечественной войны. Город и война - стр. 17
Во время работы подходит немец. Вызывает двух человек таскать в соседний дом (где находится немецкая кухня) воду. Вода только на Журавлевке62. Далеко и тяжело. «Пронесет мимо меня», – думаю. Но, на мое несчастье, я оказался ближе всех к подошедшему немцу. Берет меня и еще одного. Вот оно рабство – мелькает в голове – начинается. Пришлось идти. Принесли один раз по два ведра. Требует немец еще. Я решительно отказываюсь. Знаками и запасом немецких выражений стараюсь это объяснить немцу. Угрожает. В конце концов, отпустил с условием замены нас другими из партии работающих по засыпке рва… Да, мы – рабы…
… На улице останавливают меня какие-то два немца. Мобилизуют на работу. Вспомнив слова Боч-ова, что работающих в Управе63 не трогают, вру, что работаю в Stadtwerwaltung64. Не верят, но, к счастью, документов не требуют. Отбояриваюсь…
На обратном пути та же история. Опять отбояриваюсь.
Да, мы – рабы отныне…
3.XI.41 г. Думаю о пище. Как пропитать, где достать хлеба? Спас бы картофель. Надо достать картофеля. Но где и как? Думая над этим, встречаю Роменского. Он советует завтра ехать копать картофель с немцами. Они, будто бы, дают машину. Собирается человек 8, в том числе его сын. Условия: 2/3 немцам, 1/3 нам. Ничего не поделаешь, они господа положения, они диктуют. Соглашаюсь.
4.XI.41. Ездил в Русскую Лозовую65 за картофелем. Видел разоренный колхоз, в котором работал. Вдалеке виднеются копны необмолоченного хлеба. Это – рожь и пшеница. Знакомый мне участок.
По дороге валяются разбитые машины. Могилы, трупы лошадей.
Тянутся вереницы людей в поисках картофеля и овощей.
Лебединский со мной.
Грязь непролазная. Картофель выкопан, что и следовало ожидать. Осталась дрянь. Копаем под наблюдением немецкого офицера, хорошо говорящего по-русски. Кто он? Говорит – бухгалтер. Врет, вероятно. Наши перед ним подличают, ругают советскую власть, унижаются. Противно, до чего противно, когда видишь лица, на которых не написано ничегошеньки национальной гордости…
8.XI.41 г. Я опять ездил за картошкой.
12.XI.41 В пустые квартиры нашего дома въезжают жильцы с Пушкинского въезда.
Приходил «украинский» полицейский и все допытывался, сколько в нашем доме квартир. Конечно, с целью его забрать. Галичанин. Видимо, сынок кулака. Держит себя вызывающе. Говорит исковерканным украинским языком.
Евреев ненавидит. Фашист.
20.XI.41 Голод. Продукты на исходе. Есть немного сухарей, немного крупы. Едим в обрез. Жалко девочку. Холод.
Работы нет. Институт растаскивают немцы. Сегодня застал немца в физическом кабинете в поисках каких-то приборов.