Халява для лоха - стр. 33
И тогда муровцы привлекли Гольдберга. Михаил Иосифович ввел даму в трансовое состояние и извлек из ее подкорки события того самого утра. До мельчайших подробностей. Продолжая пребывать в трансе, женщина поведала (в настоящем времени, будто все происходило не две недели назад, а свершается сейчас, сию минуту), что вот она встает с постели и никак не может нашарить ногой второй тапок… Видимо, Баксик утащил его в другую комнату и спрятал; водится за ним такое мелкое шкодство. Вот идет на кухню, заваривает зеленый жасминовый чай: «В банке осталось всего пара щепоток, нужно сегодня купить». Вот надевает туфли и берет в руки поводок…
Когда дама наконец в своих воспоминаниях дошла до шмякнувшегося оземь паспорта, Гольдберг «замедлил время» – был в его арсенале такой прием, – благодаря чему первая страница документа оказалась в поле зрения хозяйки Баксика не мгновение, а с полминуты. «Ну а теперь читайте, что там написано!» – скомандовал подопытной Гольдберг. «Он кверху ногами лежит», – пожаловалась женщина. «Ну и что? – добавил металла в голос Михаил Иосифович. – Вы что, вверх ногами читать не умеете?!» И дама прочла. Фамилию, имя, отчество, а также дату и место рождения.
Киллера взяли через месяц в аэропорту Внуково, куда он прилетел то ли из Сургута, то ли из Норильска. Отсидевшись в сибирской глубинке, он вернулся в Москву, будучи уверенным, что дело давно записали в разряд «висяков» и ему ничто не грозит. Про видевшую его документ тетку он ни разу не вспомнил. Паспорт, кстати, оказался на чужое имя: киллер решил воспользоваться им в последний раз для перелета из холодных краев в Москву, а в столице обзавестись новым. Не успел…
Вот уже семь лет профессор Гольдберг – уж самому-то себе он мог сказать суровую правду! – занимался постыдным делом, суть которого сводилась к одному: вдалбливать в мозги сограждан недовольство тем, что они имеют, провоцировать их на покупки того, что им не нужно, пропагандировать приобретение и обладание все новыми товарами как смысл человеческого существования.
Гольдберг родился и воспитывался в те времена, когда вещизм считался глубоко чуждым советскому человеку, а потому участвовать ныне в процессе зомбирования соотечественников на предмет: «Потребление – вот главная цель жизни» – ему было противно. Прекрасно владея техникой самовнушения, он всегда умел успокоить мятежную совесть целым арсеналом оправданий, но в глубине души никогда не обманывался и не забывался.
Крутя руль новенькой «Ауди», Михаил Иосифович почему-то вспомнил Олю Уфимцеву – тоненькую девочку с длинными русыми волосами и трогательными, влажными, как у олененка, глазами. Именно с того страшного дня, когда арестовали Стаса Дегтярева, а Оля рыдала, стоя на коленях перед Ненашевым (Михаил Иосифович хотел что-то обсудить с боссом, заглянул к нему в кабинет, увидел эту безобразную сцену и тут же прикрыл дверь), и обосновался в душе маститого психолога мерзкий червячок: шевырялся, грыз, точил…