Грустный оптимизм счастливого поколения - стр. 9
С Красным Селом связана у меня и мучительная эпопея обучения плаванию. Началась она лет с семи. Брались учить меня многие: и отец, и брат, и дядя, – но совершенно безуспешно. Я прочитал несколько наставлений, старательно разучивал и выполнял их рекомендации, но не мог проплыть и метра. Неумение плавать было для меня ужасно огорчительным. Год от года число сверстников, не научившихся плавать, катастрофически сокращалось, и наконец я остался один. Это было стыдно и унизительно.
Конец этой муке наступил лишь в восемнадцать лет, когда я был уже студентом МГУ. Под угрозой отчисления я проплыл первые сто метров на обязательном зачете по физкультуре. До этого со мной три месяца занимались профессиональные тренеры. Наблюдая за моими стараниями, они пожимали плечами и разводили руками, ибо, делая все правильно, я не мог даже на самое короткое время поднять головы над водой, чтобы вдохнуть.
Но вернемся-таки в Красное Село. Научиться плавать в то время мне было крайне важно еще и для того, чтобы одному рыбачить на озере с лодки, не волнуя родственников. Озеро манило меня своими заросшими тростником берегами и дивными водорослями, создававшими под водой таинственный и причудливый мир, который, благодаря высокой прозрачности воды, можно было наблюдать на глубину до нескольких метров. В тихую погоду хорошо была видна снасть с крючком и насадкой. Рыбы медленно и заинтересованно подплывали к комочку из белого мякиша, но, потрогав его и почувствовав неладное, резко уходили в сторону, уступая место другим. Наконец, находилась какая-нибудь не слишком осмотрительная плотвица, которая брала насадку. Тут уж все решали доли секунды, кто окажется проворнее. Сказать по правде, особых успехов в рыбалке я не достиг. Только однажды удивил тетю, поймав двух огромных плотвиц, а так все больше кормил кошку.
Стихией моей стал таицкий лес. Здесь я знал и чувствовал почти все, да и лес, как говорят, принял меня. Главное таинство было связано со сбором грибов. Выходить из дома нужно было затемно. К августу ночи становились холодными, туманными и росистыми, так что трудно было не вымокнуть еще по дороге. К рассвету температура воздуха достигала своего минимума, и промокшие ноги превращались в ледышки.
Но вот встает солнце… и постепенно все вокруг меняется. Пугающая серо-черная таинственность приобретает окраску, радужное сияние охватывает капельки росы на травинках и листьях. Микроскопические шарики воды, как бисер нанизанные на тончайшие нити, открывают взору невидимое днем царство паутин. На деревьях между ветвями здесь и там развешаны симметричные кружева, достигающие подчас гигантских размеров, но всегда удивительно аккуратной работы. В траве паутинки, напротив, как сеточки, с ювелирно мелким шагом.