Гробница императора - стр. 46

– Народ устал от культурной революции и бесконечных войн, – заметил друг Линя. – Людям нужно что-то материальное.

– Ну а тебе? – спросил Линь.

– Я такой же, как все. Я хочу уютную, спокойную жизнь.

Это замечание глубоко задело Линя. В нескольких словах содержались целые тома, посвященные нынешней ситуации в Китае, где правительство занималось лишь тем, что латало и штопало проблемы, не предпринимая никаких решительных шагов. Мао проповедовал, что в бедности есть своя честь. Вся беда заключалась в том, что больше в это никто не верил.

Наклонившись, Пау изобразил на песке, которым были посыпаны дорожки во внутреннем дворике, два иероглифа:

Линь знал, что они означают.

– Революция.

Пау выпрямился:

– Точнее, «лишение полномочий». Все династии в Китае оправдывали свое становление этими словами. Когда в тысяча девятьсот двенадцатом году пала династия Цин и последний император был свергнут, это историческое событие было описано именно так. В сорок девятом году Мао Цзэдун украл у Чан Кайши полномочия на постцинскую республику. Пришло время снова отнять полномочия. Вопрос в том, кто возглавит эту борьбу.

Линь пристально смотрел на старика, чувствуя, как у него голова идет кругом от подозрений. Следователь отступил на второй план. Теперь Линь рассуждал как политик – как вождь, которым он хотел стать.

– Коммунизм пережил свою историческую роль, – продолжал Пау. – Бесконтрольный экономический рост и голый национализм не в силах его заменить. В настоящее время абсолютно ничего не связывает правительство Китая с простым народом. Это наглядно показало крушение Советского Союза. И вот сейчас то же самое происходит в Китае. В стране необузданно растет безработица, затрагивающая жизнь сотен миллионов. Снисходительная позиция Пекина, как это происходило двадцать с лишним лет назад в Москве, не имеет оправданий. Товарищ министр, вы должны понимать, что национализм, который сегодня полностью устраивает партию, завтра ввергнет Китай в фашизм.

– Как вы думаете, ради чего я борюсь за власть? – гневно бросил Линь. – Неужели вы полагаете, я этого хочу? Неужели вы полагаете, этого хотят те, кто меня поддерживает?

– Но вы ведь определили проблему, не так ли?

Откуда этому мудрецу, с которым он впервые встретился только сегодня, известно все то, что его тревожит?

– Коллапс Москвы пугает вас, – продолжал Пау. – Да и может ли быть иначе? Но мы другие. Мы лучше приспособлены жить с противоречиями. Наши правители с давних пор провозглашали себя последователями Конфуция, однако правили они как легисты. Но никому не приходило в голову разбираться в причинах такой двойственности. И в отличие от русских большинство китайцев имеет у себя дома все необходимые удобства, а также кое-какие приятные игрушки. Нашей партией руководят не полные тупицы. Несмотря на все наши недостатки, мы не совершим политическое самоубийство. Так что перед вами стоит четкая дилемма: как убедить полтора миллиарда человек отказаться от привычного и последовать за вами в неизвестность?