Гринвич-парк - стр. 50

– У меня здесь продуктов на целую армию! Не возражаешь, если я переключу радио?

Не дожидаясь ответа, Рейчел переключает радио с любимой станции Дэниэла, освещающей спортивные события, на ту, что передает поп-музыку, которую я не слушаю. Пританцовывая, она носится по кухне; ее живот трясется вместе с ней. Я не меломан, не помню, что это за песня. Подобная музыка обычно звучит в барах, парикмахерских, кафе. От нее у меня всегда болит голова.

– Чатни[8] или что-то такое есть?

Рейчел роется на верхней полке холодильника, гремя банками с горчицей и майонезом. Несколько банок достает и, прижимая их к груди одной рукой, несет на стол. Прежде чем захлопнуть холодильник, сует руку в открытую корзинку с малиной, берет горсть и сыплет в рот.

– Сейчас устроим настоящий пир, – заявляет она, пережевывая красные ягоды.

И начинает копаться в одном из своих пакетов, оставив нож на краю стола. Я решаю отодвинуть его подальше. А то упадет, поранит кого-нибудь. Но только я собираюсь сомкнуть пальцы вокруг рукоятки, Рейчел хватает нож и резко поворачивается. Передо мной сверкает металлическое лезвие.

– Нет, нет, не тронь.

Нож блестит в ее руке. Меня одновременно бросает в жар и холод.

– Я сама все приготовлю, глупышка! – со смехом кричит она, взмахами руки отгоняя меня. – Я же сказала. Сегодня я угощаю. Сядь, отдохни.

Она снова поворачивается к столу и начинает нарезать сыр. Тук, тук. Я опускаюсь на табурет. Осознав, что затаила дыхание, медленно, чтобы Рейчел не заметила, выпускаю из легких воздух.

– Значит, Дэниэл интересуется футболом?

Я сбита с толку. О чем это она?

– В каком смысле?

– Я про радио, – отвечает она. – Оно было настроено на «5 лайв».

– Ах, ну да. Интересуется.

– За какую команду болеет?

– «Ньюкасл юнайтед».

– Он оттуда, что ли, да?

– Мм. Нет. Его родители там живут. Дать тебе нож для сыра?

– Не надо, этим управлюсь.

Тук. Тук.

– Рейчел… как твое самочувствие? – ровным тоном спрашиваю я. – Какая-то ты… Ты говорила, у тебя был тяжелый день?

– Да все нормально. – Она трясет головой как полоумная. Вновь отворачивается к столу и принимается вываливать на доску из целлофановых пакетов липкие ломтики ветчины и пастрами. Нам же это нельзя! Не соображает, что ли?

– Просто… мужики они и есть мужики, – бормочет Рейчел.

Во мне снова взыграло любопытство. Оно как зуд, который невозможно унять.

– Ты все-таки решилась ему сказать? Отцу ребенка?

Рейчел будто и не слышала моего вопроса. Нарезав целый круг сыра «бри», она принимается за второй.

– Рейчел, – останавливаю я ее, – ну куда ты столько? Лично я не очень голодна.