Гремучий дом - стр. 1

Продолжение романа Свора певчих.

Эта история происходит в похожей на нашу альтернативной вселенной, поэтому многие наименования, исторические события или детали (времена года, спутник планеты, названия месяцев, дней недели и т. д.) схожи. Ключевым отличием является событие, случившееся за тысячу лет до начала повествования. Плюс немного иначе выглядит карта мира и, соответственно, есть различия в названиях государств и их историй.

Всё началось, когда на территории одной древней страны открылись разрывы, ведущие, как решили люди, прямиком в ад. Оттуда вылезли демоны, которых было невозможно убить. Практически сразу с их появлением, в небесах появились порталы, и в мир явились прекрасные ангелы. С помощью своих голосов они убивали монстров, защищая людей. Им удалось сдержать первую волну демонов, которых назвали морликаями. Однако разрывы продолжали открываться, и из них появлялись новые создания ада.

Тогда ангелы под предводительством ангелицы Аллейн решили остаться в мире людей, чтобы защищать их от тьмы. Это стоило им ангельских крыльев. Потомков ангелов назвали сэвами, спасителями человечества.

С тех пор прошло 1046 лет. Если сравнить с нашим миром, то временной промежуток совпадёт примерно с 30-ми годами XX-го столетия. За прошедшее тысячелетие сэвы распространились по свету, как и разрывы, теперь открывавшиеся везде, где обитают разумные создания.

С течением времени, вера в божественное происхождение сэв, померкла. Потомки ангелов, ставшие во главе множества государств, теряют власть и утрачивают своё превосходство благодаря новейшим изобретениям промышленной эпохи.

Грядёт раскол. А вместе с ним, всё больше и больше открывается разрывов, словно предвещая конец света. И кто знает, что выползет с той стороны следом за адскими созданиями.

Дверь выбили с ноги. Без колебаний отряд специального полицейского подразделения «Гарпии» ворвался в здание типографии, принадлежащей Издательской империи Ивана Павлинского, специализирующегося на издании женских журналов моды и красоты. Из презентабельного холла, отделанного стеклянными перегородками, по дороге задерживая растерянных молодых сотрудниц в строгих офисных платьях, суровые жандармы третьего отделения канцелярии проследовали в печатный цех. Раздался единый повелительный крик, и работа встала, а рабочие, в испачканных чернилами и тушью формах, недоумённо уставились на свои руки, будучи не в силах пошевелиться.

В цеху никогда не бывает тихо, вот и сейчас бумага продолжала скользить по конвейерной ленте, закатываясь под высокие бобины и выскальзывая из-под них с печатным текстом. Автоматизированная лента, выдумка знаменитого сэва Ивана Павлинского, существенно упростив и удешевив издательский цикл, сейчас обратилась против работников типографии. Без слаженной работы своих кукловодов бумага поехала вкривь и вкось, пачкая и без того измазанных краской людей.

Однако никто не обращал внимания на беснующуюся ленту. Атаковавшие типографию гарпии быстро выводили мужчин из цеха, и даже вышедший из своего кабинета директор типографии не остановил жандармов, застыв посреди зала с приказом об обыске в руках, подписанным самим действующим тайным советником – главноуправляющим третьим отделением господином Ульрихом Коршуном.

Пока гарпии разбирались с сотрудниками и упаковывали бухгалтерские документы, проверяя каждую комнату типографии и задерживая каждого на своём пути, включая уборщиц, в здание зашла молодая черноволосая девушка со стрижкой каре и с неестественно яркими золотыми глазами.

Одетая в чёрный мундир подразделения, с серебристым кантом на плечах и стоячим воротником с закруглёнными углами, девушка ничем не выделялась среди своих сослуживцев, однако отличалась так, как бабочка махаон отличается от бабочек-однодневок. И пока другие искали следы явные, отчётливые, видимые на свету, допытываясь до секретов издательства и пытаясь отыскать истину, девушка, как призрак, ходила по помещению, разглядывая свежеотпечатанные листы, ещё не подшитые и не вложенные друг в друга в правильной последовательности. В них получалось, что нарисованная дева в мехах соседствовала с рекламой пилюль, а реклама открывающегося модного салона перетекала в статью о вреде женского образования, написанную религиозным деятелем.