Грех (сборник) - стр. 48
Я захлопнул дверь.
Через минуту в квартире Юрия заработал пылесос. Он вопил о ничтожестве и мерзости мира.
Всё стихло только к полуночи.
Следующий звонок раздался, когда на улице даже авто перестали ездить. Царила глухая ночь.
«Сейчас… сейчас я ему бычок в глаз воткну», – решил я, чертыхаясь в темноте.
От бешенства забыл, в какую сторону у меня замок поворачивается, крутил туда-сюда, выламывая пальцы. Открыл наконец.
Там стояла Нинина дочка.
– С мамой плохо, – сказала она, – а телефон опять не работает.
Я набрал скорую. Слушая вопросы невозмутимой телефонистки, всё время переспрашивал свою гостью:
– Возраст?.. Шестнадцать! Тьфу, да не твой, матери! Полное имя, фамилия, отчество… – дочь так и ответила – имя, фамилию, потом задумалась над отчеством и назвала, явно сомневаясь в верности ответа.
– Да, Александровна, – вспомнил я. – Что у неё болит?
– Что-то с сердцем, – ответила девушка; губы её дрожали.
Она была в материнском халате.
– Сейчас приедут, – сказала телефонистка равнодушно. – Дверь подъезда оставьте открытой. Или постойте на улице, встретьте.
Мы прошли в квартиру к Нине – она лежала на кровати, уже одевшаяся, бледная, с открытыми глазами, прерывисто дышала. Светил ночник. На столике россыпью лежали лекарства.
– Надо что-то? – спросил я негромко.
Нина отрицательно качнула головой, жмуря глаза.
Я вышел на улицу, оставив дверь в подъезд открытой, закурил там.
Подумав, вернулся на лестницу, подобрал два бычка, бросил их в ночь.
Это ж наша красавица, дочь Нины, начала покуривать, я ж знаю.
Подъезжающую скорую было слышно издалека.
Лёжа на кровати, закинув руки за голову, я продумывал разные варианты. Например, можно случайно столкнуться в подъезде и спросить, работает ли телефон.
Как её зовут, кстати… У кого б поинтересоваться.
Можно случайно столкнуться с Юрием в подъезде и спросить:
– Не знаете, как зовут дочь Нины? Я хочу случайно столкнуться с ней в подъезде и спросить, работает ли у неё телефон.
…Нет, сложно.
Столкнуться всё-таки с ней и спросить: не хочешь ли ты поиграть в бадминтон? Помню, вы с мамой увлекались этой игрой…
Нина уже неделю как лежала в больнице. Дочери её будто и дома не было – только однажды я слышал, как она сняла крышку пианино, взяла единственную жалостливую ноту и тут же закрыла инструмент.
«Тоскует по матери», – решил я. Самочувствие Нины меня тоже печалило, что, признаюсь, мешало с должным вдохновением подойти к вопросу о бадминтоне.
От вялых размышлений меня отвлекли голоса студентов.
Старший опять грубил.
– Давай деньги сюда, я тебе сказал, – наседал тот, который чёрт, на своего соседа.