Грех (сборник) - стр. 46
Ввиду того, что студентов я никогда не видел, у меня есть возможность раскрасить их силуэты, согласно воображению.
Один из них хрипловат, басовит, ноздреват, черноват, руковит. Он за старшего, что даже через стену вызывает у меня некоторое раздражение. Я давно привык, что есть неважные для меня категории стариков, мужиков и детей – и есть все остальные нормальные люди, среди которых за старшего оказываюсь всегда я. А тут самоуправство такое.
Он унижает второго, который сутоловат, угловат, длинноват и слегка гнусит.
Первый стебает второго по любому поводу. «Не трогай мой кипятильник… Да кого волнует, что твой не работает. Попроси его, чтоб поработал!» «У тебя и сестра есть? Старшая? Сиськи уже выросли? Подглядывал в ванной за ней?» «На хер ты повесил сюда половую тряпку? Это твоё полотенце? Удобно, да. Протёр пол, вытер лицо… Ты накрывайся им ещё, когда спишь…»
Вечерами они переругиваются, используя не очень много слов, в пределах десятка-другого. Чаще всего старший повторяет фразу:
– Нет, ни хера ты не прав!
По именам студенты друг друга никогда не называют. Поэтому первого я зову «чёрт», а второго – «бедолага».
Чёрт меня бесит. Бедолагу – жалею.
Если Юрий и сын живут в операционной, то Нина и дочь – в кладовке.
Нина однажды заглянула ко мне, спросила, работает ли мой телефон.
Я поднял трубку.
На секунду замешкавшись от неожиданности, телефон выдохнул, хмыкнул и загудел в ухо, сначала неровным, срывающимся гудком, а потом как полагается.
– Гудит, – сказал я и протянул Нине трубку.
– Гудит, – согласилась она, послушав.
– А у меня не гудит, – сказала она, – не посмотришь?
Я пошёл посмотреть, как не гудит. О телефонах я знал только две вещи: что когда они работают – по ним можно разговаривать, а когда не работают – не стоит.
Однажды я даже разобрал телефон. Содержимое меня озадачило.
В Нининой квартире всякий шаг нужно было делать, перешагивая через что-то. Создалось бы ощущение, что они переезжают куда-то, если б не было очевидно, что разнообразно сложенные на полу тюки лежат тут очень давно.
На кухне, слышал я, текла в разнообразную посуду вода. Я подумал, что дочка посуду намывает, но её голос тут же раздался из другой комнаты:
– Не заработал? – спросила она, зевая. Захотелось заглянуть к ней, и я не стал себе отказывать. Взяв телефонный шнур, стал, двигаясь на корточках, пропускать его через пальцы, что твой заправский связист: вроде бы как проверяя на предмет разрыва.
Так и дошёл до нужной двери и скосился туда. Увидел стол в углу, наполовину заваленный учебниками, другую половину занимала швейная машинка, которой явно никто не пользовался. Только малый уголок стола был свободен – на нём одиноко размещалась раскрытая косметичка.