Грасский дневник. Книга о Бунине и русской эмиграции - стр. 34

Мне было так нехорошо, что я стала думать, что лучше было бы поскорее уехать отсюда. Мистраль продолжался до света. В конце концов на меня нашло тупое забытье. Остальные тоже не спали.

Сейчас опять солнце. Анжелика с другой женщиной моют и чистят дом перед отъездом, перед раскрытыми настежь дверьми в столовой в саду стоят вынесенные ими кресла и стулья, тепло, как перед Пасхой, и все вместе напоминает мне юность и роспуск на каникулы в гимназии на Печерске. Я уже ничего не делаю, читаю книгу Бессонова «Двадцать шесть тюрем» – замечательная в некоторых отношениях книга, – убираю с И.А. вещи и живу предотъездным напряжением…

15 февраля

В саду совсем уже по-пасхальному тепло, цветут нарциссы и ирисы, перезваниваются птицы, и во мне – растроганность, и умиленье, и жалость – как покидать все это, возвращаться опять в туман и непогоду?

Ходим гулять одни с И.А. – по случаю нездоровья В.Н., – укладываем вещи, что взять, что оставить, говорим без конца о книгах, о писании, о жизни в Париже. Странно представить себе, что уезжаем чуть ли не через два дня.

16 февраля

Опять собирались, укладывались. В.Н., не вставая, сидит, переписывает свою книгу. Она ее только что кончила и радуется этому, как малое дитя. Мой же рассказ еще на прошлой неделе отослан в газету, отослана и рукопись И.А. Сегодня погода хуже, туманно, серо, но все тепло, и во всем весна.

18 апреля

Ментона

Из Парижа выехали 5-го утром. Нас провожал Рощин. Ехали в такси вчетвером, все время шутили, смеялись – настроение было радостное. Город был очень красив, прекрасное весеннее утро, Сена блестела на солнце, особенно хорош был Тюльерийский сад, мимо которого проезжали. На вокзале быстро распрощались: Рощин со всеми расцеловался. Как только поезд тронулся, я стала у окна в коридоре, где и простояла часа два. В.Н., наоборот, сразу, чуть только мы тронулись, обернув голову кружевным шарфом, уселась в уголок и погрузилась в чтение. И.А. еще не пришел в себя, был беспокоен, хмур, то и дело вскакивал с места, доставал то табак, то спички, то какие-то вещи из разных чемоданов, беспрестанно теряя ключи и сердясь, а я то стояла и смотрела, то сидела и опять смотрела на плывущие мимо окна светлые поля, на венок сухих серых деревьев на горизонте, на белые, яркие, то и дело наплывающие из-за серых лесов облака.

В половине второго пошли завтракать в вагон-ресторан, и опять было весело и светло, так что даже закрыли с одной стороны шторы от солнца, и все забавляло и радовало, даже луч солнца, разбившийся в хрустальном стакане с монограммой, даже качание поезда. Только И.А., по обыкновению, бранил прислугу, меню, вино…