Границы нашей нормальности - стр. 7
Но не только поэтому бывший старший оперуполномоченный Сергей Юрьевич Прошня распрощался с родной полицией. Да, после случившегося им плотно занимались психологи-психиатры, да, он прошёл пару крутых курсов реабилитации и это, вроде бы, даже помогло. Во всяком случае, шарахаться от чужого близкого присутствия в личных границах и отвечать на любое постороннее прикосновение агрессией перестал. А ещё научился глубоко прятать ту самую мучительную неправильность, что зародило в нём недельное (как позже выяснилось) пребывание в адских застенках. Или просто окончательно пробудило?
Серёга всегда знал, что охоч до нервирующих, острых развлечений. Будь то жестокие драки в школе и на улицах, или первые попытки краж и мелкого хулиганства (благо без приводов в милицию как-то обошлось). Позже, гораздо позже он узнал, что это называется адреналиновой наркоманией, но что меняет название? Ему по-прежнему нужно было испытывать яркие, безбашенные эмоции на грани. И самому попадало, разумеется, но тогда кайф от разбитой морды и ноющих боков списывался на удовлетворение от классной заварушки — ведь не только ему прилетало, он тоже хорошо отрывался.
В том числе и поэтому не стал косить от армии, а здоровье и навыки школьного самбо позволили призваться в ВДВ. Правда, пошёл сразу после школы, ибо по глупости оставался на второй год. В седьмом классе. Да и вообще по жизни бузотёром тем ещё был. Как только в ПТУ после девятого не выперли? Наверняка мать постаралась — у неё всегда были хорошие отношения с директрисой, а возрастную одиночку, тянущую на себе трудного подростка, ещё и позднего ребёнка, жалели.
В последний школьный год в разных конфликтах участвовать почти не случалось, а драки стали редкостью — наверное, повзрослел всё же, поумнел. Ну и материны слёзы даром не прошли: ладно бы она скандалила, выговаривала и обвиняла, но нет — просто молча рыдала. Пришлось браться за ум. Даже отметки относительно выправил до уверенного середнячка.
Два года армии, и в конце службы, в девяносто восьмом, вышли первые серии первого милицейского (тогда ещё) сериала «Улицы разбитых фонарей», которые иногда, по выходным, разрешалось посмотреть. И он заболел. Романтикой розыскной работы, буднями оперов. Именно оперов: Серёга отдавал себе отчёт, что долю следака не потянет, мозгами не вышел. Да и что там за работа — с бумагами возиться да на ковёр к начальству бегать, пфф. А вот оперативные сотрудники это ж совсем иное. Вот где адреналина хоть жопой жуй!
Так и покатилось: служба в ППС после армии и заочка в школе милиции. Был ещё вариант устроиться помощником дежурного, но… как же адреналин?! И наконец через несколько лет мечта достигнута — его взяли в убойный отдел. Работа оказалась тяжёлой, далёкой от киношной романтики, но всё перекрывала полная удовлетворённость от собственной жизни.