Границы нашей нормальности - стр. 37
Ну да ему и того хватило: когда появилось новое действующее лицо (читай — братец Нади-Долорис), он смутно воспринимал реальность, обвиснув всем телом, пытаясь отдышаться. Руки давно затекли, грубая кожа врезалась в запястья, губы ссохлись коркой, а тело, по ощущениям, представляло собой сплошной, стреляющий огнём и болью синяк.
— Хех!.. Красавцы! Ладно, Андрей, иди-ка, постой наверху на стрёме. Надюшка вроде спит, но мало ли. Поможешь, если что, но сюда пускать не вздумай!
— Понял, Егор Маркович, — пробасил один из бодигардов, а Серёга, совершенно некстати и вдруг, вспомнил, откуда лицо мужика показалось знакомым.
Вот же чёрт! Было, было в начале двухтысячных в разработке дело общегородского уровня — торговля оружием, плюс очередные бандитские разборки по переделу влияния. Вот оттуда родом и знакомая физия: Александров Егор Маркович, в то время ещё достаточно молодой да борзый, как раз проходил как один из возможных подозреваемых. Только доказательств не нашлось. Потом он ещё какое-то время находился под наблюдением, но в итоге на законопослушного бизнесмена так ничего внятного и не сумели собрать.
Как оказалось, не зря тогда разрабатывали парня, ой не зря.
— Ну а теперь продолжим с тобой…
Предвкушающий голос заставил сосредоточиться не на собственных прозрениях (вот и хорошо, не хватало ещё дать отморозку понять, что его узнали), а на так же картинно разминающем плечи хозяине дома. Впрочем, картинно или нет, но собраться с мыслями и попытаться поговорить Серый попросту не успел: в стремительности и мастерстве Егор своим телохранам не уступал.
И ведь ни о чём не спрашивал, сука такая! Методично работал по его телу, как по боксёрской груше, не давая вздохнуть лишний раз, не то что слово сказать.
В следующий раз в сознание привела не передышка даже, а плюха холодной воды в лицо. И снова — пока он пытался продышаться сквозь волны боли, на спину обрушился резкий удар. Мммать твою за ногу!
Он и забыл, как продирают огнём до костей такие удары: ремень в умелых руках способен очень на многое. А уж когда экзекутор перешёл со спины вперёд, сдержанно стонать сквозь зубы почти не получалось. Однако до отключки в этот раз не дошло.
По груди и животу перепало всего несколько ударов, каждый из которых заставлял орать, дёргаться всем телом и ненадолго застывать от сковывающей мышцы судороги, как откуда-то со стороны раздалось музыкой:
— Егор, хватит!
Впрочем, облегчения хватает ненадолго: от маленькой фурии (бледная, с полубезумным, но решительным взглядом, красивая в равной степени, как и пугающая) разит такой яростью, что по телу невольно прокатывается волна озноба, а он сам рефлекторно отводит взгляд, судорожно вздыхая. Что, злится, что её лишили законной мести? Сейчас сама возьмётся наказывать незадачливого похитителя? Раз уж Альба творила с ним всякое, неужели у садистки фантазия беднее?