Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования - стр. 94

Тем не менее использование такого удобного сокращения не решало противоречия между представлениями о том, что должно существовать несколько регулярных – «государственных» – чинов, и реальным существованием нескольких десятков неупорядоченных «чинов». Соответственно, было вполне ожидаемо, что представители правящей элиты XVIII в. довольно активно приступили к поиску решения проблем социальной классификации, перенеся ее во второй половине XVIII в. на законодательный уровень.

Одна из первых попыток на законодательном уровне прямо поставить проблему о правовой фиксации универсальных социальных понятий была предпринята елизаветинской Уложенной комиссией[306] в начале 1760-х гг. В проекте третей книги Уложения была помещена первая глава «О разном состоянии подданных в Государстве». Она открывалась рассуждениями, что «все подданные в Государстве не могут быть одного состояния, природа их, заслуги, науки, промыслы и художества разделяют их на разныя государственныя чины, из которых каждый чин имеет особливое своему званию приличное преимущество и права, от которых благополучие ево единственно зависит». Итак, все население империи подлежало классификации с помощью понятия «государственный чин». При этом авторы проекта рассчитывали на самое широкое применение данного понятия. Они указывали, что «государственные чины разнствуют еще промежду собою и в разсуждении веры, полу, лет, рождения и разума и разделяются для того на православных и на иноверцов, на родителей и детей, на мужской и женской пол, на приспевших до совершеннаго возраста и на малолетных, на разумных и на дураков, и на законорожденных и незаконорожденных, а напоследок и на состоящих в вечном Нашем (российского монарха. – Авт.) подданстве и на приезжих всякаго чина вольных людей»[307]. Как следует из произведенной схемы классификации, люди, входившие в один большой – государственный – чин, могли также принадлежать нескольким другим большим – государственным – чинам. Например, подданный российского монарха православный совершеннолетний отец, бывший при этом законнорожденным и «разумным», должен был быть отнесен к семи большим чинам. При этом он мог быть дворянином, и это был бы восьмой