Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования - стр. 113

Петровская Табель о рангах задавала тройственное деление службе, добавляя к «судьям» и «воинам» еще и придворных. Пункт 11 Табели о рангах устанавливал различие между «породой» и «рангом», недвусмысленно отрицая связь между этими принципами стратификации: «Все служители российские или чужестранные, которые осми первых рангов находятся, или действително были, имеют оных законные дети и потомки в вечныя времена лутчему старшему дворянству во всяких достоинствах и авантажах равно почтены быть, хотя б они и низкой породы были, и прежде от коронованных глав никогда в дворянское достоинство произведены или гербом снабдены не были»[370]. Именно это устойчивое деление воспроизвели такие яркие представители административно-придворной элиты первой половины XVIII в., как кн. А. Д. Кантемир и В. Н. Татищев.

В знаменитой сатире «На зависть и гордость дворян злонравных» (1730-е – начало 1740-х гг.) Кантемир исходил именно из функционального взгляда на социальную структуру. Знатное происхождение одного из персонажей, Евгения, не дает ему никакого преимущества перед другими дворянами, получающими чины и знаки отличия благодаря собственным качествам. Благородство – «заслуг мзда» – нельзя унаследовать, поскольку оно заключается не в документах, а в добродетели[371]:

В примечаниях к сатире Кантемир отмечал, что «дворянству предлежат три рода службы: военная, судейская, придворная; во всех тех к исправлению должности своей, наипаче в вышних степенях, требуется много различных знаний и искусств». Соответственно, сентенции – заимствованные у Буало и у Ювенала – об изначальном равенстве людей и о том, что благородным человека делает не происхождение, но поведение, Кантемир дополняет описанием функционального характера службы дворян.

Придворная служба равна военной и гражданской, чему Кантемир дает пространное разъяснение: «Филарет столь сильно доказал Евгению его недостатки и пороки, для которых никаким образом требовать бы не должен, чтоб произведен был в морские или сухопутные воеводы, или в судьи и губернаторы, что Евгению ответствовать ничего не оставил. Предвидит, однако ж, что может представить, что придворная служба таких искусств и знаний не требует и что потому обижают его, Евгения, когда ему подобных, каков, наприклад, Клит, производят в камергеры, а он еще забыт остается. Для того Филарет принимается изъяснить, что и придворному человеку нужно не меньше свойств добрых и искусства. В самом деле, плохо те судят, кои чают, что одно дворянское имя и богатство довольны тому, кто в дворе жить уставил; бедства и там предлежат, которых миновать не мало благорассудства требуется; не без труда – достать себе там высших милость, равных любовь, подчиненных почтение»