Гой - стр. 20

– Иди в сторону дома Захара. По пути увидишь дом без крыши. Найдешь там ванну, она стоит сразу за домом этим, под открытым небом. Вода грязная в ней, но дождевая. Сами поставили эту ванну давно.

– Благодарю за наводку, Степан.

– Бывай, Злой. Будем живы, свидимся.

– Бывай.

Естественно, к ванне я не пошел воду черпать. Спросил так, чтобы хотя бы подумать о слабости, а не совершить ее. И пить хотелось, уже думать ни о чем другом не мог. Катарсис будто услышал меня – этой же не ночью начался дождь, за раз я выпил, кажется, больше литра. Хороший дождь, не стихал до утра. Всем градом ставили посудины, чтобы каждый мог накопить себе воды. И каждый знал, что его вода чиста и безопасна. Иначе в Катарсисе не выжить. С приятелем по душам потрещать, помочь в трудную минуту, а воду только свою пить. Слыхал я рассказы Питона, как приятели приятелей… М-да, наслушался вдоволь. Питон говорил:

– Никогда, Злой. Слышишь меня, никогда не бери воду ни у друга верного, ни у знакомого, ни у барышника. Ни у кого, запомни. Смейся с товарищем, сухарь дели, спину прикрывай и другом своим считай, если есть такое внутри, а воду его не пей. Лучше от обезвоживания сдохнуть, чем воду взять у изгоя.

– Даже у друга?

– Даже у друга. У него может при себе две фляги быть – одна для тебя, другая для себя. Но не боись, дождь рано или поздно пойдет. Любит Катарсис надежду у изгоя отнять, дать ему выпить страданий до краев, а затем смиловаться над ним. Запомни мои слова, Злой. Катарсис и спасет, когда уже и спасения ждать не будешь. Умнейший механизм.

– А у тебя?

– Я тебе никогда этого не предложу. И еще, не вздумай барышника обмануть. Это непростые люди, они будут тебе улыбаться, дружбу с тобой водить. Ты принесешь однажды посудину с дождевой водой и потребуешь больших денег за нее, выдав за воду из реки Самсона, барышник выдаст тебе сумму, как договоритесь, на месте. Затем, через несколько дней, тебя найдут в овраге за градом. Ванак будет труп пожирать, да Катарсис тобой удобрять. Уже не первый раз было. Барышники – не те, с кем можно шутить. Защита у них серьезная. Верхи их поставили, верхи их и свергнут, когда придет час.

Еще один день в Катарсисе подошел к концу. За два дня здесь я прожил больше, чем за предыдущие полгода. В последнее время там, в Коробке, я старался не выходить из четырех стен без особой нужды. Хотел снова уйти в запой. Здесь каждый день – это целая жизнь. Может быть, прав Степан. Вот оно, счастие. Быть деталькой этой машины. Катарсис – живой, и каждый, кто думает иначе, тот рано или поздно сыграет в ящик, либо поймет, что сильно заблуждался на этот счет. Здесь не выживают те, кто не считается с ним. Его могут ненавидеть, бояться, уважать, проклинать. Сколько наших душ он принял. Но если не воспринимать его серьезно, не относиться к нему, как к живому механизму – нет, этого он не прощает. Похоже, что это величайший и в то же время самый простой секрет жизни и смерти здесь.