Говорит Вафин - стр. 36
1. Ущербным.
2. Доминантным самцам в силу своей внутренней бабьей покорности, которую воспитанием не вытравишь.
Таким образом, баба, уступая неграм первоначально по причине 1, постепенно привыкла делать это, но не видя, собственно, ущербности, подсознательно стала думать, что негр доминантен, а свой белый европейский – рецессивен. Оттого и вышел куколд полнейший.
Допив третье пиво, сбросив окурок в сторону франзипани, я решил доказать гипотезу практикой. Выйдя на улицу, я первые 500 метров шел как толерантный европеец – всем улыбался премило, тихо, застенчиво и заранее уважая личность, сексуальные предпочтения и изъяны каждого встреченного. Встречены же были 12 белых баб, 10 из них ожидали от меня уступки, не делая движения в сторону. Тогда я вспомнил, как Коля Князев по району шел под бутом от шкуры, поплыл так же: пятки врозь, голову вверх, взгляд борзый стиля «могу ответить».
И вот чудо: за следующие 500 метров обратного пути 7 белых баб уступили мне все до единой. Вот вам сила науки, друзья!
Тем самым я доказал, что европейская баба – тоже баба, пусть и толерантная, что работать с ней можно и нужно. Сейчас я подлатаю исследование и отправлю копию в scientific american, в конверте будут лежать лист с доказательством, мятая пятихатка и моя фотокарточка, чтобы знали, кого награждать потом.
Смело кидайте ссылку на это исследование тем, кто заявляет, что российская наука мертва, друзья мои.
Здравствуйте, я – ипохондрик.
Комариный укус я принимаю за начало отека квинке. Покалывание в правом боку – за приступ аппендицита, резко перетекающего в перитонит.
Мало-мальски странную мысль – за верное начало глубокой безримисионной шизофрении.
В определенные периоды жизни я болел спидом, васкулитом, гепатитом С, врожденным низкосоциальным аутизмом, геенной бар-рэ, болезнью Кройтфельдта-Якоба и красной волчанкой. Стоит мне поутру прислушаться к колебаниям своего организма, как я тотчас же отыскиваю симптомы доброго десятка смертельных недугов. На бытовые и рутинные ОРЗ я не размениваюсь – только чума, только бубонная. Только склероз, только рассеянный.
Увидав на перекрестке инвалида, я непременно решаю, что меня ждет его участь. Вечерами я воображаю себя без рук и ног, с выколотыми глазами, витающим в совершенной темноте и тишине межсознательного.
Если доведется мне услышать про ограбление или убийство, я вижу ограбленным или убитым себя так же верно, как солнце в июльский полдень.
Смотря «Доктора Хауса», я диагностировал у себя каждую болезнь, включая генетические, сугубо старческие и те, от которых помирают в младенчестве.