Готова на все - стр. 4
Отец посмотрел на нее театрально-вопросительным взглядом – как на нежданного посетителя, который должен теперь объяснить ему, зачем пришел. Эля как всегда, кляня и презирая себя, поддалась:
- Ты меня звал.
- Ах да, - также театрально припомнил он – занятой человек, немудрено и позабыть всякие мелочи. Он поднялся и пересел в кресло под торшером.
Сделав над собой самое настоящее волевое усилие – желание смирно стоять в дверях и ждать, пока ей позволят сесть, было почти непреодолимым – Эля опустилась в кресло напротив.
Отец склонил голову к плечу и долго молча разглядывал ее – так в зоопарке смотрят на свинью-бородавочника: гадость редкостная, глаза б не видели, но деньги «плочены» и надо смотреть. Эля тоже молчала. Они с отцом не разговаривали уже больше месяца, о его намерениях она узнавала только по щедро разбавленным плачем бабушкиным пересказам. Вроде бы не было никакого «объявления войны». Затянувшаяся молчанка имела вполне нормальное, человеческое объяснение, ведь они почти не встречались: на работу Эля уходила рано, с подработок возвращалась поздно, и сразу нужно укладывать Яську в постель. Но когда в прошлые выходные Эля перехватила отца в общем коридоре и по старой памяти предложила приблудившуюся лихую фантастику, он шарахнулся так, будто ему не книжку протянули, а из огнемета прицелились. А его новая супруга с возвышенно-жертвенным лицом метнулась между ним и Элей – словно своим телом прикрыла от грозной опасности.
А потом был Новый год. Судя по нервному вдохновению, с каким бабушка готовила, и как гоняла Элю с уборкой обеих квартир – своей и отцовской – в ту ночь она искренне надеялась на примирение. Как же, такой праздник – не просто новый год, но и новый век! Двадцать первый! Будущее пришло! Разве можно в такую ночь оставаться в ссоре? Она суетилась, любовно накрывала стол и…то и дело с надеждой поглядывала на двери спальни, где уединились отец и его новая жена. Бабушка, ждала, ждала… расставляла любовно приготовленные блюда… меняла местами бокалы… перекладывала вилки…
А отец с женой просто не вышли из комнаты. Эля с бабкой, две идиотки, остались перед накрытым праздничным столом: слушать доносящийся из спальни смех и звон двух бокалов.
Будущее пришло… но радости не принесло, во всяком случае, для Эли.
Но ведь теперь же отец ее позвал? На мгновение Эле вдруг показалось, что он перебесился, приступ злобы прошел – в первый раз, что ли? – и можно будет, наконец, договориться, если не по-человечески, то хоть разумно.
- Элина, ситуация стала совершенно невыносимой. Ее надо разрешить, - объявил отец тоном, в котором ясно слышалось, что именно Эля всячески уклоняется от разрешения невыносимой ситуации.