ГоТМ. Книга вторая - стр. 23
Тут же в памяти всплыли пугающие слова Феликса: «А честно признаться, я его побаиваюсь маленько, столько историй о нём всяких ходит…»
Хродгейр почувствовав, что следовавший за ним топот механики уже не такой решительный, бросил не оборачиваясь:
– Не боись, железяка, своих не трогаю!
Через десять минут великан, двигающийся бесшумно, словно у него на подошвах здоровенных ботинок отросли кошачьи подушечки, и Брут, топающий следом, как гиппопотам, приблизились к медотсеку. Со стороны залы донесся каскад шумов. Грохот выбитого триплекса, зычные окрики и множественное порыкивание. Хродгейр настороженно вскинул громоздкий бластер, взмахом руки пропуская Брута вперед. Тот, покосившись на вулканическое жерло бластера в месте среза ствола, заторопился к двери медотсека. Добежав, взмахнул смартвейсом у считывающего устройства, вошёл внутрь, но к ужасающему удивлению никого не обнаружил.
– Не может быть! – опешил он, метнувшись к капсуле. – Стив, Феликс! Вашу мать!
Выскочив в коридор, едва не столкнулся с громадной фигурой Хродгейра, заорал ему в лицо:
– Их тут нет!
– Тшш! Не блажи, железный! Бежим к флаеру! Прямо по коридору, скорее! Или они там, или нет, что увеличивает их шансы стать мертвяками. – Зашептал Хродгейр.
Брут передвигал ноги настолько быстро, насколько позволял экзоскелет, а позволял он не очень многое. Ещё в школе Брут начал увлекался бегом и не забросил его и после – пробежаться поутру по побережью было для него райским наслаждением, устанавливал местные рекорды и стометровку пробежать за 11 секунд было для него плевым делом, но костюм заметно тормозил движения его быстрых ног. Даже здоровяк начал наступать ему на пятки, крича во всю глотку, что им сели на хвост и если тот не поторопится, то его пинчище проделает в его заднице дыру размером с луну.
Беспорядочный топот лап, судя по клацающим звукам, весьма когтистых, приближался с ужасающей скоростью. До ушей долетела матерная ругань Хродгейра и несколько сухих щелчков, означавших, что великан применил оружие. Позади что-то шлёпнулось, полетело кубарем, взвыло так жалобно, пронзительно и мрачно, что Бруту стало не по себе. Кто-то злобно заорал человеческим голосом, на непонятном языке. Любопытство заставило Брута обернуться. Чуть не вывернув шею, он увидел прожжённого насквозь шести-, а то и восьмилапого широкогрудого бульдогоподобного монстра и корчащегося от боли свалившегося всадника, погребённых под лапами напирающей конницы или правильней сказать – собанницы.
Пробежав метров двадцать, Брут вылетел из автоматически распахнувшейся двери. За ним появился великан со своей пушкой наперевес и, глядя на минимак произнес, как показалось Бруту, с нескрываемый лаской в голосе: