Гостья - стр. 48

– Время у нас есть, – повторяет Джаред.

Меня охватывает дурное предчувствие, приступ паники надолго лишает дара речи. Он с тревогой следит за переменой в моей лице.

– Но ты же не знаешь… – Безысходность, которая отступила, когда он меня нашел, настигает вновь, как удар хлыста. – Никто не знает, сколько времени нам осталось: месяцы, дни, часы…

Он смеется, согревая меня своим смехом, и касается губами сердитой складочки между нахмуренными бровями. – Не волнуйся, Мел. Наш союз заключен на Небесах. Ты моя судьба. Никому – слышишь, никому! – я тебя не отдам.

Не спрашивая моего согласия, Мелани вернула меня в настоящее – к узкой ленте шоссе, вьющейся через аризонскую пустыню под безжалостным полуденным солнцем. Я смотрела на пустоту впереди и ощущала пустоту внутри.

Ее мысль легким вздохом пронеслась в голове: «Если б знать, сколько нам осталось».

У меня по щекам текли слезы… наши с ней общие слезы.

Я неслась к развязке Десятой магистрали. Солнце клонилось к закату. Перед глазами мелькали только бело-желтые полосы дорожной разметки да изредка – большой зеленый знак, направляющий меня все дальше на восток. Я спешила.

Куда? Наверное, просто стремилась поскорее вырваться, убежать от боли, от грусти, от щемящей тоски по безнадежно утерянной любви. Значило ли это – избавиться от человеческого тела? Больше ничего в голову не приходило. Конечно же, я все-таки задам вопросы Целителю, но решение уже принято. «Попрыгунья. Трусиха», – я мысленно повторяла эти слова, пытаясь с ними примириться.

Если бы только нашелся способ спасти Мелани от Искательницы! Это было сложно… а точнее – невозможно.

Впрочем, стоит попробовать, что я и пообещала Мелани, но она меня не слышала. Она все еще дремала.

«Сдалась, – подумала я. – Сдалась теперь, когда уже слишком поздно…»

Незаметно для себя я очутилась в красном каньоне из ее сна. Как я ни старалась сосредоточиться на проносящихся мимо машинах, на лайнерах, скользящих к аэропорту, на тонкой дымке облаков, гонимых ветром, грезы Мелани не отпускали меня. Лицо Джареда всплывало в памяти тысячу раз – и каждый раз под другим углом. Джейми – кожа до кости – рос стремительно, у меня на глазах. Мои руки исстрадались по ним обоим – невыносимое, пронзительное и жестокое чувство, сильнее любой боли. Я должна была вырваться.

Я почти вслепую ехала по узкой двухполосной автостраде. Пустыня стала еще однообразнее и мертвее, потускнела, утратила краски. В Тусон я доберусь задолго до ужина. Ужин. Сегодня я еще не ела, и от одной мысли об ужине живот заворчал.