Гость - стр. 7
Он перелистывал электронные страницы айфона, просматривая комментарии на свою «пулеметную акцию».
«Веронов, молоток! Только зря холостыми шерстил. Пришлю тебе боевые. Борьба до последнего банкира!»
«Веронов, ты красная сволочь! Такие, как ты, из пулемета русских профессоров и священников перестреляли, а раввинов в Кремль привели. У тебя на лбу магендовид».
«Предлагаю ввести “черту оседлости” и поставить кругом пулеметы. За царя, за веру православную, за нашу Родину, огонь!»
«Как из города Бердичева, из-за той “черты оседлости” выбегали добры молодцы. Наши грады разлояхося, наши храмы оскверняхося!»
«Считаю, что надо как можно скорее восстановить на Руси монархию. Это и будет всенародным покаянием, а иначе Россия погибнет».
«Попы, дворяне и царь привели Россию к погибели, отдали ее масонам. А Сталин сделал Россию мировой державой. Да здравствует Сталин!»
«В том, что учинил господин Веронов, просматриваются признаки терроризма. Прокуратуре следует проверить случившееся в “Москва-Сити” на предмет экстремизма!»
«Господин Веронов, мы любили вас за ваши талантливые выступления по телевизору и считали вас совестью нации. Теперь же во время ваших выступлений мы будем выключать телевизор».
«Сбросить бы на вас всех атомную бомбу. И на Веронова тоже!»
Пена стекала по руке. Переливались в пузырьках крохотные радуги. И Веронов думал, не стряхнуть ли ему пену, чтоб у того, кто хотел сбросить бомбу, взорвался сосуд головного мозга и он упал в неизлечимом инсульте.
Глава вторая
Аркадий Петрович Веронов проснулся в своей широкой кровати, которая никогда не была для него брачным ложем. Он некоторое время лежал, открыв грудь, глядя на потолок, где в полосе бледного солнца бежали прозрачные тени машин и что-то тихо и восхитительно розовело. Новодевичий монастырь с каменными кружевами, диковинными раковинами и золотыми главами отражался в пруду, и это зыбкое отражение с плывущими лебедями проливалось в спальню.
Веронов сбросил одеяло, голый, перед зеркалом, сделал несколько упражнений, возвращая бодрость мышцам, пропуская упругую волну по всему своему сильному стройному телу. Набросил халат, принял холодный душ и перед тем, как выпить утренний кофе, прогулялся по своей великолепной квартире.
Помимо спальни она состояла из кабинета, гостиной и столовой. В кабинете стоял ореховый письменный стол под зеленым сукном, доставшийся ему по наследству от прадеда, с каменной плитой, на которой сиял стеклянный куб чернильницы, и в гнездах бронзовых подсвечников сохранился старинный воск. На сукне темнели пятна давнишних чернил. Здесь писал деловые бумаги прадед, отвечал на письма дед, готовила уроки мама, и он сам, не доставая ногами пола, старательно вписывал буквы в линованную тетрадь. Слышал, как дышит над его головой бабушка, умиляясь стараниями внука. Потом на этом столе, на зеленом сукне лежала мертвая бабушка, и он сквозь слезы видел у ее головы блеклые чернильные пятна.