Размер шрифта
-
+

Господь Гнева - стр. 7

 – просто человека. Да и странно было бы, если бы кусок целлулоида, покрытый нитратом серебра, мог уловить таинство божественной сущности.

– Эта фотография была сделана, – сказал отец Хэнди, – во время пира на открытом воздухе на Гавайях. Он вкушал местное блюдо из осьминога и курицы с листьями таро. Наслаждался жизнью. Видишь это жадное выражение разыгравшегося аппетита – как неестественно искажены черты Его лица сим чисто плотским чувством! Он отдыхал воскресным полуднем перед произнесением речи на факультете тамошнего университета – не помню названия. Это было в счастливую пору шестидесятых годов.

– Вы сами виноваты в том, что я не могу выполнить работу, – пробурчал Тибор.

– У плохого мастера всегда инструмент виноват.

– Вы не мой инструмент, – ответил калека. Опустив манипуляторы на сиденье тележки, он добавил: – Вот мои инструменты. Я их не виню. Я ими пользуюсь – как могу. А вы… вы мой наниматель. Вы ставите передо мной огромную задачу, но даете один паршивенький цветной снимок. Да разве я могу?..

– Странствие. Попечители Церкви постановили так: если фотографии недостаточно – а это так, и все мы отлично это понимаем, – тогда ты должен отправиться в странствие и путешествовать, пока не найдешь Господа Гнева. Они прислали письменное распоряжение на этот счет.

Тибор изумленно замигал. Таращась на отца Хэнди, он запротестовал:

– Но моя метабатарея! А ну как она выйдет из строя в дороге!

– В этом случае вини свой инструмент, – произнес отец Хэнди. Величаво-спокойная интонация этой фразы далась ему не без труда.

Или подала голос от плиты:

– Уволь его. Пошли к черту.

– Я никого не увольняю, – обратился к ней с укором отец Хэнди. – И посылать к черту – это очень по-христиански. Пора бы тебе запомнить: у нас нет понятия ада и чертей!

Вслед за этим он повернулся к Тибору и произнес величайшие стихотворные строки всех времен и народов, коих общий смысл оба мужчины улавливали, но коих скрытая суть ускользала от них, как рыба у того рыбаря, что взял на ловитву сеть со слишком крупной ячеей.

Отец Хэнди произнес эти слова во весь голос, яко соединяющие их с Тибором за тем, что те, христиане, величали вечерей любви. Но в этих строках был явлен смысл более высокий: в них была Любовь, Человек и Красота – новая Троица.

Ich sih die liehte heide
in gruner varwe stan.
Dar suln wir alle gehen,
die sumerzit enphahen.

После того как священник это произнес, Тибор солидно кивнул и снова занялся сложным процессом поднесения чашки к своим губам. Когда хитрый механизм установил чашку в нужном положении, калека-художник стал медленно отхлебывать кофе. В комнате воцарилась тишина. Даже Или, представительница болтливой части человечества, хранила молчание.

Страница 7