Господь Гнева - стр. 18
Но вот сидит девчушка по имени Лурин. И опять все теории поруганы. Опять концы с концами не сходятся…
Позже, когда Доминус Маккомас, приволакивая ноги, засеменил прочь по своим делам, отец Хэнди спросил Лурин:
– Почему?
Лурин пожала плечами.
– Люблю добрых людей. Мне по душе святой отец Абернати.
Отец Хэнди угрюмо воззрился на нее.
Джим Абернати был священником местной шарлоттсвилльской христианской церкви. Доктор богословия. Препоганый человечишка. К тому же и на мужчину этот Абернати мало похож. Больше напоминает кастрата – вполне может участвовать в гонках меринов, по выражению из филдинговского «Тома Джонса».
– И что он тебе дает? – спросил отец Хэнди. – Учит искусству самоутешения? Дескать, думайте о хорошем, и все уладится само собой…
– Нет, – возразила Лурин.
Тут вмешалась Или и прокаркала:
– Да просто она спит с ихним прихожанином! Ну, с Питом Сэндзом. Да ты его знаешь – молодой совсем, а плешивый, и рожа в прыщах.
– У него стригущий лишай, – поправила Лурин.
– Ты бы достала ему фунгицидной мази, что ли, – предложила Или. – Пусть втирает в волосы. А то подхватишь от него.
– Нужен ртутный препарат, – сказал отец Хэнди. – Купи у странствующего разносчика товаров. Стоит примерно пять американских серебряных полудолларов…
– Сама знаю! – зло огрызнулась Лурин.
– Полюбуйся на нее! – сказала Или.
Он и сам видел. Характер!
– Да, он не gesund [13], – кивнула Лурин.
Пит Сэндз не входил в число прямых жертв войны, чье здоровье было подорвано или тело изувечено – как, скажем, у массы «неполных людей», то есть безруких и безногих. Но он был из числа кранкеров – людей с поврежденным здоровьем. Совершенно очевидно: голова странноватой формы, отсутствие волос, рябой, прыщавое лицо.
«Возвращаемся к англо-саксонским крестьянам с изъеденными оспой рожами, – с неожиданной злобой подумал отец Хэнди. – Неужели это ревность?»
Или сказала Лурин, выразительно кивнув в сторону своего мужа:
– Отчего бы тебе не спать с ним? Он, по крайней мере, gesund.
– Ой, да что вы говорите! – воскликнула Лурин обычным тихим голоском, в котором, однако, как дальний гром, рокотала злость. Когда Лурин сердилась по-настоящему, все ее лицо вспыхивало, а сама она сидела неподвижным каменным истуканом.
– Да я не шучу! – сказала Или громким визгливым голосом, забирая с каждым слогом все выше.
– Ради бога! – взмолился отец Хэнди, пытаясь успокоить вдруг взъерепенившуюся супругу.
– А чего она сюда приперлась? – уже почти орала Или. – Объявить, что отрекается от нашей веры? Да начхать нам на нее. Пусть себе переходит хоть в магометанство!.. А вздумает шурухаться с этим недоноском Абернати – на здоровье! Только какой он мужик – одно название!