Горячие моторы. Воспоминания ефрейтора-мотоциклиста. 1940–1941 - стр. 29
Вокруг не было ни души, никого, кто мог бы мне помощь. Первое, что я сделал, так это прицепил каску к подножке, взобрался по насыпи и изучил обстановку сверху. Далеко позади на юг мне показалось, что я вижу автотехнику. Местность была ровной, как стол. Лишь редкие кривые деревца виднелись тут и там, да еще кустарник. И нигде я не заметил переезда через насыпь.
Скорее всего, батальон вначале передвигался по насыпи, а позже снова съехал вниз. Ну а мне только и оставалось, что подняться сюда. Или же все-таки лучше вернуться во Вршац и поехать через него? Но с другой стороны, наверняка другие мотоциклисты все же смогли взобраться на насыпь, в противном случае я непременно наткнулся бы здесь на них. Видимо, как-то выдюжили, помогая друг другу. Будь что будет, решил я, – карабкаться так карабкаться!
Я вернулся к машине, уселся на нее и отъехал чуть назад для разгона. Потом газанул как следует! Переднее колесо вздыбилось, но мне все же удалось одолеть примерно три четверти подъема. Затем вдруг переднее колесо вздыбилось еще сильнее, заднее, соответственно, стало уходить из-под меня, и я снова откатился туда, откуда начинал восхождение. Но первая неудача только обозлила меня и добавила решимости. Чуть справа я разглядел полосу торфяника, на вид посуше и покрепче. И что главное – без чужих следов. Вот там я и предпринял вторую попытку. На это раз я уперся в руль и чуть приподнялся в седле, пока мотоцикл ревел на пониженной передаче. Есть!
Поездка между рельсами по шпалам показалась мне даже приятной в сравнении с тем, что пришлось испытать, невзирая даже на немилосердную тряску. Я остановился и вновь огляделся. И тут я заметил внизу следы колесной техники! Какого черта я мучаюсь, трясясь по этим окаянным шпалам?
Осторожно, не снимая ноги с педали тормоза, я все же спустился вниз. Мне оставалось лишь ехать по их следам. Легко сказать, каждый раз стоит мне вспомнить об этом, меня в холодный пот бросает. На покрышки налипало столько грязи, что переднее крыло едва счищало ее. Проедешь несколько десятков метров, и пожалуйте – слезаешь, штыком соскребаешь ненавистную грязь и едешь дальше. И так, повторяю, через каждые несколько десятков метров. Какие к черту луга? Это давно были не луга, а самая настоящая топь, трясина. Возвращаться теперь было бы чистейшим идиотизмом. Да и где я разыщу батальон? Он ведь рассеялся, не мог он следовать по такой местности колонной. Где-то неподалеку я расслышал голоса и шум двигателей. Судя по постоянным перегазовкам, я понял, что и моим товарищам приходилось здесь не сладко. Быстро темнело, и это отнюдь не прибавляло уверенности. И наконец, после бесчисленных проклятий в свой собственный адрес я все же выбрался на относительной сухой участок. И решил остановиться. Никакая сила не могла меня заставить двигаться дальше. Все! Точка!