Горы и Плоски - стр. 8
Имение в Плоски нам выбрала Светлана Россинская: актриса, она увидела художественное расположение дома на пригорке, на перекрестке пяти дорог, с калиткой под фигурным козырьком. А мы приехали – и согласились. Явор перед домом, ему сто лет. А сам дом маленький, два этажа (первый сложен из валунов, скрепленных землей, второй этаж – кирпичный) вмещают четыре комнаты и кухню; палисадник, за домом – несколько соток сада. Вот это имение мы под себя перестроили за эти годы.
Покупали через риэлтора, сначала зарегистрировав фирму: по болгарским законам, частные иностранные лица не могут покупать землю, а вот легко созданная ими же фирма – может. Выяснилось, что при всей мастеровитости бая Андреа (и столяр, и слесарь), у которого мы покупали дом с участком, здание стоит без фундамента (и канализации, и гидроизоляции) и тихонько сползает со скалы, по стенам трещины – от столетнего эквилибра. Его первым владельцем был поп, приехавший в Плоски служить в церкви сразу после присоединения здешних мест к Болгарии, примерно за сто лет до того, как мы начали ремонт. Так что обошелся нам дом более чем в два раза дороже первой суммы. Хорошо, что мы еще зарабатывали в Москве, пока в Плоски шел ремонт, и могли постепенно отправлять необходимые средства.
От бая Андреа нам остались и его мастерские, и винарня, сложенные из пиленых кусков мрамора. Мрамор вообще распространенный в округе материал, потому что над нами, над Плоски и Илинденци, находится его месторождение и несколько карьеров. От известняков, кстати, и вода сильно минерализованная. А мы из мраморной пристройки к дедовой мастерской сделали кладовку, а саму мастерскую, вынеся верстак, превратили в гостиную. Остались дрова – до сих пор не израсходовали, поскольку добавились все древесные элементы от порушенных козлятника и сеновала. А печку в дом мы сами купили новую (такой железный камин), только вот до летней кухни – фурны с разными приспособлениями – руки пока не доходят, так и стоит у ворот полуразрушенная, интересуя лишь цыган, собирающих металлолом, и котов – своих и заходящих.
Ну и, конечно, сад. Последняя жена нелюдима Андреа, говорят, была певуньей и того женского типа человеком, в присутствии которого лучше несутся куры и плодоносят деревья. Если от хозяина нам достались в земле три патрона германского образца 1943 года и куча всяких железяк, то от хозяйки – четыре яблони, например, привезенные из ее родного Рильского ущелья (потом о нем расскажу). В нашем селе таких яблок не видели, а еще и слив – маленькой круглой алычи и большой «венгерки», соседи до сих пор лакомятся белой шелковицей, чьи ветки свисают за ограду. Иногда заодно просят отломить веточку лавра. И смоковницы наши (фиги, инжир – если неясно) пользуются уважением и спросом, как домашний сорт внутри сада, так и дикий – свисающий над дорогой. После того, как уже мы сами высадили саженцы тех растений, о которых в городе могли лишь мечтать, я как-то не поленился и посчитал: у нас стало 30 видов деревьев и кустарников (Любино море цветов и не пытался учесть). Давно не пересчитывал…