Город семи грехов - стр. 4
– Михаил, неужели это ты? Да, ты, только теперь уже стал братом Михаилом.
– Скажи мне, почему из глаз твоих льются слёзы?
– Я плачу от радости быть здесь.
– Неужели все эти годы ты не получал радости?
– Ты слишком много спрашиваешь, Михаил.
– Нет, мне всего лишь интересно, брат Антоний.
– Будь острожен, ибо любознательность нередко приводит к греху.
– Грех – какое интересное слово. Я о нём много прочёл в книге, что ты перед своим побегом дал мне.
– Та книга изменила и погубила всю мою жизнь.
– И как же она изменила жизнь твою, брат Антоний, ведь там говорится лишь о других землях и богатствах их?
– А также о грехах и пагубности, Михаил.
– Ну и что из этого? Те дальние края столь прекрасны!
– Дальние края… Я их все исходил и вкусил все богатства их.
– Расскажи мне о богатствах тех дальних краёв.
– Зачем тебе знать это?
– Затем, что все эти годы я думал о дальних землях, в которые ты ушёл, как праведный монах каждый день думает о Царствии Небесном. Я представлял стремительный звонкий ручей, из которого ты пил под тенью не виданных мною никогда пальм. Я представлял стены богатых городов, в которые ты входил. Скажи мне, что ты видел за этими стенами? Скажи мне, что ты познал за ними? Скажи мне, зачем ты сбежал из монастыря?!
– Я познал всё, что только может дать жизнь, но так и не могу понять, почему я оставил десять лет назад обитель. Сами демоны уводили меня. Сразу же за стенами монастыря я пустился бежать. Я бежал по полям, спотыкался и летел кубарем со склонов, собирая одеянием своим пыльцу цветов и семена трав. Я вкушал плоды с деревьев, прокрадывался в сады близ деревень и, собрав в узел съестного, отправлялся в путь, неизвестный ни мне, ни всем монахам. Я шёл длинными дорогами и бесконечными полями, через лесные дебри и болота. Меня кусали ночью комары, а днём пчелы, солнце жгло белую кожу. За мной гнались лесные разбойники, но я спрятался от них в камышах, стоя по пояс в болотной тине. И вот через много дней я оказался у стен большого города. И были ворота его из бронзы, а стены из выточенного камня, и из сердца города доносились музыка и ароматы, пьянящие разум.
– И что же ты делал в том городе?
– Как только ступили ноги мои на площадь города, как меня подхватил хоровод, и не заметил я, как тело моё облачилось в цветные одежды, а волосы украсили цветы. Я не просил питья – мне давали сладкое вино из самых лучших погребов, я не просил еды – мне преподносили все яства от богатого стола. И был я среди них своим.
– И что же? Что же? Не молчи!
– В первую же ночь я предался наслаждениям, что давно жили во мне и не находили выхода на волю. И в последующие дни я вкушал плоды с древа наслаждений, и чем больше я их поглощал, тем больше мне хотелось других, доселе неизвестных. Голод рос во мне, как и желание быть открывателем всё новых и новых удовольствий. И тогда я посягал на новые рубежи греха и, вкусив оттуда, жаждал открыть следующие. Ах, мне ночи были днями, ибо бодрствовал я при луне, а дни были ночами, ибо спал я при солнце. Звёзды манили меня к наслаждениям, и я любил ночь, как и любил предавать себя греху в темноте. Я использовал духовные знания не для славы Господа, а для обогащения мирской своей жизни. И вскоре пальцы мои засияли перстнями, а руки браслетами, я то и дело менял наряды, ни разу не надевая одно и то же дважды. Мой дом был весь из мрамора, а в покоях стояли статуи, и многие из них изображали меня во весь рост. Я отбирал самых лучших девушек и юношей из родительских домов, чтобы, обучив их танцам и речам, службе и подчинению, продать купцам-перекупщикам.