Город - стр. 29

Утром следующего дня бабушка нарезает толстыми ломтями колбасу. На столе лежит лук, рядом с ним масло на блюдце под стеклянной крышкой, чуть поодаль – хлеб и сыр. Стоит и уже остывшая кружка чая.

Старушка озлобленно смотрит на унылую сутулую спину мужа. Он сидит на табуретке у окна, курит сигарету и смотрит вдаль.

Мария Владимировна дорезает колбасу и берется за масло.

– Если ты не начнешь со мной разговаривать, то я это масло размажу по твоей лысине.

Николай Андреевич молчит.

Бабушка вскрикивает:

– Есть захочешь – попросишь! – она вонзает нож в масло. Лезвие отсекает большой кусок и громко ударяет о стол.

– Губы потрескались, – спокойно говорит дедушка. – Поэтому есть не захочу. Поэтому и разговаривай сама с собой. Я уж как-то обойдусь. А если и прижмет поесть, то я и сам справлюсь – ходить умею, в отличие от некоторых.

– Не, ну ты точно давно носил шапку из масла, – говорит Мария Владимировна и поддевает кончиком ножа отсеченный кусок. Она делает замах и бросает его в сторону мужа. Целит в лысину. От резкого выброса руки масло срывается с лезвия чуть раньше, чем хотелось бы старушке. Кусок делает в воздухе дугообразный пируэт и летит на пол – к ногам мужа.

Тело Николая Андреевича оживает.

Дедушка мгновенно откидывается назад, словно юный азиатский танцор показывает сотни раз отрепетированное движение. Старик выгибает спину так сильно, что сейчас он похож на ручку от наполненного ведра. Его левая кисть взлетает еще дальше – за голову, а его ноги, словно якоря, врезаются в стену под батареей, создавая всему телу точку опоры.

Какой-то миг – и Николай Андреевич снова принимает сутулую позу. Он смотрит в окно. В его руке кусочек масла. Дедушка берет его пальцами другой руки и смазывает потрескавшиеся губы.

Ближе к полудню по просьбе жены Николай Андреевич снова загружает сайт с объявлением о конкурсе. Он читает ей вслух о том, что российское издание объявило тему «Ужас».

Мария Владимировна слушает мужа, прикрыв глаза.

Дедушка добавляет, что никаких ограничений нет по месту жительства автора, что можно писать о чем угодно, лишь бы было страшно.

– А ты сможешь написать страшно? – бурчит бабушка. – Да и о чем писать? Неужели хоть о чем?

– Хоть о чем пиши ты, а мне нужно изюминку придумать!

Старушка молча открывает глаза.

Николай Андреевич продолжает:

– Что если я напишу о жизни? Конечно, не обязательно всю правду раскрывать…

Жена перебивает мужа:

– Я так понимаю, ты уже давно решил, что хочешь рассказать о своей охоте. Сразу говорю – остановись! Лучше вот посмотри, какой у нас красивый правнук.