Город не от мира сего. Цикл «Хроники Обсервера». Часть I - стр. 34
– Я всех вас очень люблю и уважаю. Но не могу не сказать то, что должен. Вы просто мальчишки. Глупцы. Я долго объяснял вам, что мир так не исправить. Я знаю, о чём говорю, мы же у себя пытались не один раз. Нужно готовить другой путь, не имеющий ничего общего с насилием. Но вы не хотите учиться на своих ошибках, вы хотите совершать свои. Я вам не нужен. Прощайте, я ухожу.
В наступившей тишине послышались нарастающие шаги.
– Эклектор, подожди! Ну зачем ты так!
Тот, кого называли Эклектором, протиснулся в дверь бочком, едва не зацепив морду Фенрира гитарным чехлом. Пёс с интересом обнюхал его хитон.
– Прошу меня извинить, царевна, – проронила его рыжеватая борода. – Господин пёс, сожалею.
После чего его силуэт стал скрываться в сером проёме над лестницей, напевая слова незнакомой песни:
«Точка уже была, а я – постскриптум, и все дела.
Сказано всё про всё, и всё равно, что скажу ещё.
Сказано всё про всех: что ни добавь – поднимут на смех.
Но слова после точки всегда важнее всего.
Слова после точки всегда важнее всего…»
Маша ошарашено провожала его взглядом, пока он не исчез. Гитарист был ей не знаком, и ей было любопытно, почему он назвал её царевной. Намекая на титул главной городской красавицы?
– Дура!
Она не заметила, как Герман откликнулся на зов Рогдая и вышел. Впрочем, может он и не к ней вышел, а просто хотел догнать Эклектора. Как бы то ни было, он не последовал за ним, а стоял рядом, наливаясь пунцом.
– Прости. Я бы не пришла, если бы ты включил звонер и ответил. Я беспокоилась. Тут и так Феодосия Иоанновича арестовали…
– Вот именно. Вот именно! И даже если он нас пока не сдал, то все контакты из его звонера уже точно стоят на прослушке! И твой тоже! А ты названивала мне, так что теперь ты тоже под подозрением. Вот чёрт…
– Извини, откуда я могла догадаться! Если тебя так беспокоило это, ты нашёл бы способ дать мне знать.
Я и собирался… Передать через кого-то, кто «чист». Но у тебя ж нетерпячка. А сам я сейчас стараюсь по улицам не шастать. Ладно, заходи уж, не светись тут.
Маша и Фенрир проследовали в хаос каморки, где уныло продолжали переругиваться подавленные члены бугорковского сопротивления. Некоторые приветствовали её жестами, другие игнорировали, занятые своими мыслями.
– Что на собрании делают посторонние? – поинтересовался Дир, кивая на Машу.
– Я не посторонняя!
– Оставьте… – устало махнул рукой Герман. – Прошу тишины.
Гутор постепенно стих. Герман обвёл соратников взглядом.
– Добрыня, смени на посту Меркулина, осмотритесь там, нет ли за логовом наблюдения.
Добрыня Сруб кивнул и вышел, подмигнув Маше.