Горлица - стр. 24
– Так почему тебе всё равно? – возвращал я её к своему вопросу.
А она подняла голову и обратилась ко мне:
– Вадим, как твои раны?
Моя девочка была единственным ровесником, кто называл меня полным именем – Вадим. Другие звали меня так очень редко, в основном, Вадька или Вадик, мама – Вадинька. Для слуха моего из её уст это звучало необычно торжественно и приятно.
– Всё нормально, – ответил я, – мне кто-то хорошо обработал раны. Губа лишь слегка припухла, а бровь – я и не замечаю. И всё же, почему ты сказала, что тебе всё равно?
– Потому что я и так всё видела, – спокойно ответила она, – меня тебе нечем уже удивить.
– Что всё? – заволновался я.
– Всё, значит всё и ещё больше. Ну, может, не совсем уже всё, но очень много.
Хорошо-о-о, думал я, значит, она знает больше, чем все остальные. Меня это заинтриговало, хотелось узнать все детали новогодней вечеринки.
– Расскажи, пожалуйста, поподробней, – настаивал я.
– Зачем тебе это? – мило улыбнулась она, – там нет ничего особенного, всё естественно было.
– Что естественно было, чего нет особенного? – не унимался я.
– Да всё! Тебе это надо? – поправляя под собой подушки, спросила она.
– Надо! Давай, рассказывай! – волновался я. – Хочешь, взамен я скажу тебе правду!
– Какую правду?
– Я мальчик, девственник! Никого не было и нет у меня.
– Я это уже поняла.
– Вот как! А как же? – удивился я.
– Не знаю, поняла и всё тут! – не осуждая меня, ласково улыбнулась она.
Я вздохнул и, подобрав ноги, согнул их в коленях. Механически пополнив наши стопки, залпом выпил и не закусил. Потом обхватил ноги руками, опустил голову на колени и, глядя на причинное место, стал размышлять о своём.
– Ладно, я расскажу. Но тебе это может быть неприятно, – предупредила она.
– Плевать! Рассказывай!
Я приготовился слушать и вновь слегка захмелел. В бане было всё так же тепло, даже жарко.
– Ты так сильно напился, – начала моя девочка, – мы занесли тебя в мою комнату, положили на кровать и накрыли одеялом. Тебе было очень плохо, Вадим, ты ворочался, кровь текла из брови и изо рта, и тебя начало сильно рвать. Бабушка страшно ругала меня, приказала принести два тазика и полотенца. Один тазик пустой, а другой с водой, чтобы тебя обмывать. Ты лежал на спине и захлёбывался… Вадим, милый мой, я так испугалась за тебя, мне ещё никогда не было так страшно!
Я услышал, как моя девочка тихо заплакала. Сквозь слёзы она продолжала:
– Мы повернули тебя на бок и пододвинули к краю кровати. Я подставила тазик. Ты весь уже был испачканный, мокрый, и бабушка велела мне обмывать твоё тело. Я бегала и меняла воду в тазике. Тебя долго рвало, тебе было так плохо! – она зарыдала.