Горькая радость - стр. 29
Грейс просияла. Натягивая длинные лайковые перчатки, она спросила:
– А как тебе моя шляпка?
– Само совершенство. Словно сложенные крылышки с черной каймой.
Группа сиделок с недовольством наблюдала, как сестры Латимер выходят на Виктория-стрит. Лина Корриган нахмурилась. Просто непостижимо, как после восьми месяцев полной изоляции девушки не переругались друг с другом. Выглядят на миллион долларов, смеются, шутят, сразу видно, что всем довольны и счастливы, а это уже совсем непонятно.
– Неужели все дело в образовании? – недоумевала Лина.
– А при чем здесь оно?
– Не знаю, Нэнси, но что-то в них такое есть, – вздохнула Лина. – И мне они начинают нравиться. Особенно эта Латимер. Прямо королева, но ничуть не задается.
– Да они все не задирают нос, – уточнила Морин. – Даже эта белобрысая Тридби.
Сиделка Корриган отошла от окна.
– Знаете что, девочки? Я сыта по горло этой войной. Им и двадцати нет, но не успеешь оглянуться, как они получат официальное свидетельство. Сдается мне, нам пора нажать на наших мужиков – вместо того чтобы дуть пиво, пусть потратят денежки на дочек, чтобы они выучились как следует. Это не я, это Скоуби так говорит.
Для Эдды, Тафтс и Китти больничная практика была всего лишь нелегким испытанием, но для Грейс она стала непрерывной мукой. Все дипломированные медсестры считались государственными служащими со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вест-эндские сиделки считались «наемными работниками» без каких-либо привилегий и стояли вровень с санитарами, уборщицами, посудомойками, машинистками и тому подобным подручным персоналом. Они могли быть замужними и считались относительно свободными. Государственные служащие женского пола не имели права выходить замуж, поэтому все медсестры были одинокими. Исключение составляли вдовы и разведенные, хотя у последних практически не было шансов быть допущенными к собеседованию. Поэтому разведенки выдавали себя за вдов и старались не показываться в компании мужчин. Многие медсестры жили на съемных квартирах, чаще всего парами, однако некоторым из них больница предоставляла казенное жилье на своей территории. Фрэнк Кэмпбелл предпочитал, чтобы бараки, оставшиеся со времен войны, не стояли пустыми, а приносили доход, пусть и очень скромный. Ведь медсестры были отличными квартирантками – ни детей, ни мужей, регулярно накачивающихся пивом.
О жертвах, принесенных на алтарь профессиональной карьеры, никто, кроме самих медсестер, никогда не задумывался: нерожденные дети, холодная постель, отсутствие стимулов в чисто женском окружении, нищая одинокая старость. Лишенные человеческих радостей, они с головой уходили в работу, пытались дружить с соседками по комнате, заводили случайные интрижки на стороне или в кругу себе подобных. Все это не лучшим образом отражалось на их характерах. Но что делать, приходилось играть по правилам. Если бы в те времена существовали женщины-судьи, получавшие жалованье от государства, их бы тоже ждала участь старых дев.