Горечь и сладость любви - стр. 18
Благодаря своему красноречию и умению разглагольствовать на различные темы Эдуарду нередко удавалось удерживать приглянувшуюся ему девушку до тех пор, пока она не приедалась ему, или на его горизонте не появлялась птичка с более яркими пёрышками и более приятным голоском.
Иногда он надолго забрасывал свою работу, пол в мастерской покрывался пылью, засыхали краски. Но голод – не тётка, и как только он напоминал о себе, Эд снова становился прилежным художником и завсегдатаем выставочного пятачка в местном парке.
У него уже более полутора лет не было загулов, и старенькая соседка из квартиры напротив тётя Варя, которая в память о его деде приглядывала за Эдом, надеялась, что он наконец-то остепенился.
– Жениться тебе надо, – чуть ли не каждую неделю твердила она ему.
А он отделывался от неё шуточками да смешками.
«Легко сказать – жениться, – думал он про себя, – а чем жену кормить? Обещаниями? А в ответ получать истерики и скандалы. Нет уж, как-нибудь и холостяком проживу».
Вера давно ушла, а Эдуард всё ещё задумчиво смотрел в ту сторону, где растаял её силуэт.
Он сам не знал, зачем привлёк внимание девушки к себе и подарил ей довольно дорогую картину, а главное, одну из самых любимых своих работ. Ведь изначально он на самом деле не планировал её никому продавать, тем более дарить.
Сожалел ли он о своей щедрости? Как ни странно, нет. Он искренне хотел, чтобы картина жила в доме Веры. Именно жила, а не просто висела на стене. Ему хотелось, чтобы девушка смотрела на неё, мысленно погружалась в изображённый им мир. И, конечно, думала о нём.
Если бы его спросили, чем именно привлекла его к себе Вера, Эдуард затруднился бы ответить однозначно. Пожалуй, он бы сказал, что она необычная девушка. Хотя что значит необычная? Вера не была писаной красавицей, она не тянула на роль юной грациозной Музы. О том, какой она была внутри, в душе, он не знал. Скорее всего, необычной он воспринимал её чутьём художника. Было в ней что-то такое! Нет, не изюминка. Может быть, внутренний огонёк, который мерцал в глубине её внутреннего мира. И если художник сможет уловить отблеск этого огонька и ему удастся перенести его на своё полотно, то картина оживёт и не оставит равнодушным зрителя. Наверное, как-то так.
Но дано ли ему, Эдуарду, обмакнуть свою кисть в таинственный огонёк, притаившийся в Вериной душе?
Во всяком случае, думал он, дело сделано. Он пригласил её на свидание, и она согласилась прийти.
Эдуарду Вера показалась искушённой женщиной. При всём своём развитом воображении он не мог представить, что Вера долгое время была одна. Внутренний голос подсказывал ему, что у неё и теперь кто-то есть.