Горбун, Или Маленький Парижанин - стр. 87

Зубы Пероля выбили дробь, и он опустил плащи.

Есть одна страшная история, которую каждый романист поведал хотя бы раз в жизни, – история о несчастном младенце, похищенном у матери, обязательно герцогини, шотландскими джипси, калабрийскими цингари, рейнскими ромами, венгерскими цыганами или испанскими хитанами. Мы же пребываем в совершенном неведении и даже обязуемся не задаваться вопросом, была ли прекрасная донья Крус действительно похищенной герцогской дочерью или всего-навсего простой цыганкой. Нам единственно известно, что она всю жизнь провела с цыганами, кочуя вместе с ними от города к городу, от деревни к деревне, и за несколько мараведи плясала на площадях. Она сама поведает нам, как получилось, что она бросила эту свободную, но не слишком прибыльную профессию, переселилась в Париж и оказалась в садовом доме принца Гонзаго.

Через полчаса, после того как был завершен ее туалет, мы вновь видим донью Крус в комнате принца, взволнованную, несмотря на природную гордость, и несколько смущенную своим недавним и не слишком удачным появлением в парадной зале дворца де Неверов.

– Почему Пероль не проводил вас? – удивился Гонзаго.

– Ваш Пероль, – отвечала девушка, – потерял голову и вообще способность соображать, пока я одевалась. Он оставил меня на несколько минут, чтобы пройтись по парку, а когда вернулся, то был похож на человека, пораженного громом. Но надеюсь, – поинтересовалась она ласковым тоном, – вы вызвали меня не для того, чтобы расспрашивать о своем Пероле?

– Нет, – рассмеялся Гонзаго, – я вызвал вас вовсе не для разговоров о Пероле.

– Тогда говорите! – воскликнула донья Крус. – Вы же видите, в каком я нетерпении. Говорите же!

Гонзаго пристально смотрел на нее.

Он думал:

«Я долго искал, но вряд ли сумел бы выбрать лучше. Ей-богу, она похожа на него. И это отнюдь не только мое впечатление».

– Ну так что же! – повторила донья Крус. – Говорите.

– Сядьте, дорогое дитя, – молвил Гонзаго.

– Я возвращусь в свою тюрьму?

– Ненадолго.

– Значит, все-таки возвращусь, – огорченно произнесла девушка. – Сегодня я впервые увидела кусочек города при солнечном свете. Он прекрасен. После этого мое заключение покажется мне куда печальней.

– Здесь не Мадрид, – объяснил Гонзаго, – приходится принимать предосторожности.

– Но зачем, зачем предосторожности? Разве я причинила кому-нибудь зло, что должна прятаться?

– Разумеется, нет, донья Крус, но…

– Погодите, монсеньор, – с горячностью прервала она его, – выслушайте меня. У меня слишком много накопилось на сердце. Вам вовсе не было нужды, и я это прекрасно понимаю, напоминать мне, что мы не в Мадриде, где я была бедной сиротой, брошенной всеми, – да, все это так, – но зато свободной как ветер!