Гонщики кампуса - стр. 8
– Привет, – бормочу я в ответ.
– Я уж решил, что тебя поглотил мой диван. Пришлось отмыть его с мылом! Презумпция невиновности, знаешь ли… – добавляет он, отряхивая руки. – Я должен был все просчитать!
Такое впечатление, что у него сегодня отличный день. Да, погода прекрасная и солнечная, но в остальном все паршиво. Паршиво! Его спокойствие раздражает.
– Извини, не хотела навязываться, поэтому ушла.
– Ждешь такси? – спрашивает он, оглядывая мои пожитки.
– Хм…
Это все, что я могу выдать в ответ.
– Похоже, да.
Мы молча смотрим друг на друга. Только подошвы моих ботинок равномерно шкрябают по асфальту.
– Начинается учеба, – бросаю я.
– Да, в курсе. – Он пожимает плечами. – Ты тоже в OSU [7]?
Вот сюрприз, он не похож на студента. Слишком высокий и зрелый. Видимо, выпускник.
– Ты пос-ту-пи-ла в OSU? – повторяет он медленно, как для умалишенной.
Киваю, чувствуя, как внутри все сжимается. Сегодня мог быть замечательный первый день в Университете штата Огайо. На одном факультете с Кирком, потому что… потому что я хотела быть с ним. Тот, кто никогда не был влюблен, не поймет, как это романтично.
Мы вставали рано, потому что Кирк любил просыпаться с рассветом. Вместе пили чай и завтракали. Запрыгивали на скутер и катили к кампусу. Я крепко обнимала его за талию. И никак не ожидала, что мы расстанемся из-за экзаменов, как произошло два дня назад…
– Подбросить?
Я поднимаю голову к своему ночному спасителю.
– Что?
– Тебя подбросить?
– Куда?
– Ты туго соображаешь, что ли? В колледж! Или думаешь прогулять? Не советую. – Он становится серьезным. – Первокурсникам лучше не нарываться на проблемы с деканом! Я знаю, о чем говорю. – Его брови приподнимаются. – Я оставался на второй год.
– Я не собираюсь пропускать первые занятия…
Оглядываю свои вещи. Что мне с ними делать? Придется целый день таскать на себе все эти тяжести. Проблем и без того хватает. Даже если проведу остаток дней в какой-нибудь дыре, я не могу рисковать своей скромной стипендией и деньгами, которые мои родители уже заплатили.
– Я не собираюсь тебя похищать и устраивать сатанинский обряд в пустыне, – усмехается он, скривив губы.
– На две тысячи миль вокруг нет никакой пустыни.
– Знаю, но звучит красиво.
– Как скажешь.
– Ну что, едем, Разбитое Сердце?
Я в шоке. Что он себе позволяет?
– Не называй меня так! – возмущаюсь я, выпрямляясь.
– Ну, извини, – иронично произносит он.
Он был таким милым, когда предлагал кофе, который я так и не попробовала. Но прямо сейчас ему подходит только одно определение: придурок! Я зажмуриваюсь, чтобы успокоиться, прежде чем снова смотрю на него.