Гонщик - стр. 3

Но не успел Элмо съехать на асфальт, как по дороге промчался какой-то автомобиль. Он тут же поспешил к незнакомцу, который через полкилометра остановился перед красным сигналом светофора. Элмо проехал чуть вперёд, чтобы лишний раз убедиться, что ему не показалось. У незнакомца действительно были выключены фары. Он вышел из фургона, подошёл к «доджу» и постучал в наглухо тонированное окно. Стекло так и не опустилось. Тогда Элмо встал перед бампером напротив лобового стекла, указал жестом на фары и чуть сильнее прикрикнул:

– Дебил, вруби фары!

Тогда фары загорелись, но свет был как у красных прожекторов. На светофоре загорелся зелёный и «додж» начал ехать. Элмо отошёл в сторону, провожая взглядом незнакомый автомобиль. Стекло у водительского сидения было опущено. Элмо посмотрел внутрь и застрял на месте как вкопанный. Когда его отпустило из оцепенения, по пути домой Элмо понял, что спать он ляжет ещё не скоро. Сонливость пропала как будто её и не было.

Местную церковь в Хартстоуне возглавлял чистокровный итальянец Леонардо Бенетти. В пятьдесят два года у него не было ни единого седого волоса на голове, которые всегда были коротко подстрижены. Абсолютно чёрная шевелюра без чёлки и гладко выбритое лицо делали внешность отца Бенетти неизменчивой многие годы подряд. Частое занятие спортом в молодости всё ещё сказывалось на габаритах священника. При росте сто восемьдесят два сантиметра он имел широкие плечи, а вот руки, которые в обхвате были побольше, чем у многих бёдра, были не так заметны под одеждой. Особенно узнаваемой чертой во внешности отца Бенетти были глаза, которые сидели глубже обычного. С одной стороны, такая особенность делала его лицо внушающим страх, но после первого знакомства с ним этот эффект его физиогномики переставал сказываться на окружающих, потому что все вспоминали его манеру речи, которая была как бальзам для души.

С наступлением темноты к падре на исповедь пришли несколько жителей. Первой была помощница шерифа Дженна Крамер. Несколько месяцев её угнетали мысли о пережитом. Она рассказала отцу Бенетти о своём парне Пирсе Бренигане, которого загрыз насмерть чёрный медведь1 в лесу. Она с трудом переживала эту потерю. Едва придя в себя, Дженну стала раздирать дилемма, касающаяся плода в чреве. Она не хотела идти на это, но ещё меньше она хотела расти ребёнка без отца, но не потому, что это будет труднее, а потому что ребёнок просто не узнает того, кем был его отец. На это накладывалось ещё и то обстоятельство, что Дженна забеременела вне брака, и это её тоже задевало. Это обстоятельство можно было бы скрыть, по-быстрому вступив в брак. Но звёзды сошлись иначе. До последнего Дженна отталкивала от себя мысли об аборте, но в конце концов решилась пойти на это. Теперь на протяжении четырёх дней её мучала бессонница.