Гонконг. Почти что пенсия - стр. 14
– Осторожно, двери закрываются! – повторяют из динамика.
Двери захлопываются и я боковым зрением замечаю, как к поезду выбегает знакомый сотрудник, взмыленный от бега. Он видит меня, трясет часами, и что-то кричит, но поезд тронулся.
Понял, что продешевил?
Прохожу в конец вагона, сажусь напротив табло с названием станций. Несколько бабулек спешно пересаживаются, а девчонка в кепке, с розовыми волосами и большими наушниками, начинает на меня с интересом пялиться.
Хлоп!
Надувает и лопает пузырь жвачки.
Ехать порядка получаса, и я закрыв глаза, проваливаюсь в сон.
Не тут то было.
– Господин, господин! – меня будит чей-то взволнованный голос.
Открываю глаза и несколько минут пялюсь на морщинистое лицо дежурной.
– Конечная, покиньте вагон, – грубо просит женщина.
Меня вырубило, выходит всю дорогу я спал.
Молча поднимаюсь и направляюсь к выходу, спотыкаясь уже не столько от выпитого, сколько от навалившейся усталости.
– Вещи не забывайте! – окликает меня дежурная и вручает кепку, забытую розововолосой.
Объясняться нет сил, беру кепку, надеваю на голову и выхожу из поезда, по эскалатору поднимаюсь из подземки. Там оказываюсь среди каменных джунглей высоток, смотрящих друг другу в окна. При желании любой мало мальски физически подготовленный человек сможет перепрыгнуть из окна одного дома в окно другого.
Народу здесь тьма, натягиваю кепку пониже, избегая взглядов. В полутумане нахожу адрес, ноги сами приводят к подъезду, пальцы набирают нужный номер квартиры.
Представляться не пришлось, дверь открывается сама с противным, бьющим по ушам писком.
– Господин Юн, что с вами?
Не обращая внимание на какую-то старуху, на автомате захожу в лифт, нажимаю двадцать пятый этаж. Дверцы закрываются перед носом обеспокоенной консьержки. Я уныло наблюдаю, как чередуются этажи на экране. Вверху поджидает узкий и длиннющий коридор с десятками дверей. Останавливаюсь возле нужной и стучу, совсем не зная, ждёт ли меня кто-то или я останусь в коридоре без ключей.
Дверь открывается, едва убираю руку. В пороге вырастает женщина в домашнем халате, некогда очень даже ничего…
Я заваливаюсь внутрь, сажусь на пуфик и молча снимаю туфли.
– Тебя уволили? Мне все уже сказали, Мао! И на что мы будем жить, на что будем платить ипотеку?
Пощечину не вижу, но щеку обжигает пятерней. Голову болтает, как у тряпочной куклы. Чувствую привкус крови во рту.
– Мао ты же говорил, что поборешься, обещал… – шепчет она, глаза наливаются слезами. – Господи, что эти жестокие нелюди с тобой сделали…
Она прячет лицо, в ладони, и убегает в совсем маленькую комнатушку, захлопывая дверь. Оттуда слышится плач. Я также на автопилоте прохожу в ванную, которой оказывается узкая душевая кабина. Закрываюсь и даже не раздеваясь, становлюсь под струю холодной воды. Упираюсь ладонями в стену. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Ледяная струя помогает окончательно протрезветь и собраться в кучу. Пора включаться, Мао Юн.