Гончарный круг - стр. 3
– Скажите, а на натуре можно снять? Я недавно одну ленту видел, там идейцы делали прекрасные сосуды прямо у хижин. На улице можно воспроизвести гончарный процесс? – вернулся к делу гость.
– Не знаю, – потерялся Михаил Лукич. – Мы не крутили. Скоко себя помню, все в избе. Уж вот и батя, на что мастер был, а все, бывало, возле печки… На воле-то, поди, и не пойдет. Глина заветряет.
– Ясно. Будем ждать электрика. – Гость замолчал, откинулся назад и, опершись локтями на узкий подоконник, стал внимательно оглядывать избу. Другим тоже оказалось нечего больше сказать, и в избе сделалась неловкая какая-то пауза. Хозяин плечом услышал, что у Матрены даже рука горячее стала. По делу-то он бы сейчас, как хозяин, должен чего-то начать, чем-то занять людей, да ведь не каждый день такие-то гости в доме, не скоро придумаешь, как с ними быть. Спасибо, беспокойный молоденький гость выручил.
– Рассказали бы вы гостям чего-нибудь, Михаил Лукич, – попросил он хозяина.
– Это Макара надо позвать – он у нас поговорить-то мастер, а я, может, покажу пока, как горшки ляпают?
– Это совсем здорово!
– Глины, правда, нету. Обождите, к соседу коснусь. – Он живо поднялся, велел Матрене поставить гостям молока, а сам поскорее вышел на улицу. Хоть и грешно от гостей убегать, а со своими-то, деревенскими все поваднее.
На улице на него насела безвелосипедная ребятня. Он сказал им, что про кино и сам пока ничего не знает, и пошел на другой посад, где увидел деда Александра и Макара.
– Здорово живете! – поприветствовал друзей. Они не ответили ни который. – Здорово, говорю. Ты, ровно, скучный какой Макар?
– Да не пляшется чего-то. Матренит всего. Грудь болит, в ногах ломота… – Есть у них с Михайлой Лукичом такая поговорочка: один, бывало, скажет «грудь болит, в ногах ломота», а другой тут же и подхватит: «самогоночки охота!» Но на сей раз Михаил Лукич не подхватил.
– Глины у тебя нету? – спросил он.
– А тебе она по што?
– Да по што она бывает? Повертеть хоть што ли им чего.
– Больно они у тебя спорые: не господи, прости, не ко рту поднести, а уж крути им? Слышь, Ляксандр, вертеть собрался Михайла-то!
– Да, да, да, да!
Михаил Лукич поднялся с лавки. Где же глины-то ему взять? Сенокос ведь – никто теперь не крутит. Не к яме же за три версты топать…
– Ты бы, Макар, зашел, поговорил чего…
– Рожей я этта Матрене не вышел. Тебя спросил, а она: умойся, мол, сперва!
– Наплюнь на нее…
– Разве што. Может и зайду. А ты это… Кондратий вчерась с ямы тащился.
У Кондратия в яме глина была серая, тоскливая. Михаил Лукич не любил ее из всех – мнешь, что мышей давишь, только что не пищит. Ну, да что теперь делать?